Медный гусь. Евгений Немец

самого Ермака! – поразился Васька Лис.

      – Да не может того быть! – не поверил Ерофей Брюква.

      – Отчего же не может? – рассудительно заметил сотник. – Могилу Ермака ж не нашли, где татары его схоронили, никому не ведомо, проверить неможно. А доспех на воеводе добрый был, поди, золотом расписанный, к чему его в землю?

      – Что от вогулов слыхал, тем и с вами делюсь, – продолжил Рожин, дождавшись, когда все утихнут. – Откуда б иначе они про доспех дознались? Еще и в подробностях, о том, что, окромя шелома, доспех полный был. Броня-куяк, поножи, наручи, даже зерцало.

      – Ох, отыскать бы доспех тот!.. – размечтался Васька Лис.

      – Почто он тебе, дубина? – со смехом спросил Мурзинцев. – Перед бабами красоваться?

      Васька отмахнулся, мол, что б ты понимал в великих реликвиях, а сам глазами разгорелся, почуяв возможную добычу.

      – Ладно, Лексей, сказывай дальше, – попросил Лис, весь во внимание обратившись и про издевки забыв.

      – А дальше доспех тот, а с ним и все святыни, что на капище Калтащ-ини хранились, Алагей увез и где-то на реке Калтысянка упрятал.

      – Калтысянка… – эхом отозвался Васька Прохоров, видно запомнить хотел.

      – Чего ж Алагей прочие капища оставил? – спросил Мурзинцев.

      – О том не знаю наверно, может не успел. Кодский народец не шибко своего князя любил, да и князек вогульский Казыка, что с Конды, все норовил Алагею горло перерезать, за то, что тот на волю пришлых сдался. В общем, вскорости кодского князька порешили, а с ним и к доспеху Ермака ниточка оборвалась. А на Белогорье с того времени только два капища остались. Одно с Медным гусем, другое с Обским дедом.

      – Ну а Медный гусь – что за важная птица? С чего вогулы так его чтут? – решил поучаствовать в разговоре Перегода.

      – Чтут и вогулы, и остяки, – ответил Рожин. – Медный гусь – шайтан на два бога, один его лик – лик Калтащ-эквы, второй – Мир-сусне-хума. Про Калтащ я рассказывал, она Великая мать всех остяков и вогулов, а Мир-сусне сын ей, самый младший сын Торума. Главный их бог Торум делами земными не ведает, скучны они ему, за него те дела его жена Калтащ и сын Мир-сусне решают.

      – Ну ладно Калтащ-баба – гусыня, но мужик-то с какого перепугу гусем оборачивается? – допытывался Демьян Перегода.

      – Вот и я так когда-то у вогулов спросил, – отозвался толмач. – И отвечали мне, что гусь – птица сильная и мудрая и по мудрости своей будущее зрит. А еще гусю все стихии доступны. Он в небе летает, по земле ходит и по воде плавает. Так и Мир-сусне-хум на небо к Торум-отцу воспаряет с докладами, что внизу творится, по земле ходит, за людьми и зверьем приглядывает, по воде плавает, следит, чтобы у всякой речной твари и рыбы все в ладности шло. Медный гусь для них главный заступник, и ежели в каждом пауле иле воше свой местный божок водится, о котором