Долгий солнечный день. Екатерина Белецкая

запись открыта, подходите, записывайтесь. На пленку запись будет на той неделе…

      – Почему на той неделе? – возмутилась какая-то женщина. – С какой это радости?! Пленка в первую очередь нужна, куда рассаду-то? В комнату, что ли?

      – Оля, не ори, – приказала Люба. – На террасе поставишь.

      – Замерзнет!

      – Не успеет, уже повернула погода. Так, дальше. Кто на постельные принадлежности хотел записаться, только сегодня, у нас лимит. Фабрика на реконструкцию встаёт, до следующего года не будет белья. Поэтому – кто не успел, тот опоздал. И не говорите, что я вас не предупреждала!

      – А с продуктами что? – поинтересовалась другая женщина. – Будут? Нет?

      – Будут, – в толпе послышался вздох облегчения. – Запись каждую неделю, по субботам. Сейчас кому надо что, подходите, пишитесь.

      – Остатков нет? – спросил кто-то.

      – Сгущенка одна осталась. Но много.

      – Да ну её, сгущенку, – проворчала женщина, которая стояла рядом с ними. – Сварить только если. Лучше бы тушенки привезли.

      – Сгущенки возьмем, – решительно сказала Эри. – Сережа, ты деньги захватил?

      – Да, – Саб похлопал себя по карману. – Нам же белье ещё.

      – Так, товарищи дачники, дальше поехали, – повысила голос Люба. – Молоко по средам и пятницам будет…

      – Опять с Привалова? – недовольно спросил мужчина с оттопыренной губой.

      – Да, – кивнула Люба. – Тебе что-то не нравится, Дима?

      – Да, не нравится, – кажется, мужчина был настроен поскандалить. – Они водой молоко разводят, а творог – как замазка для окон. Много они тебе откатили, Любань, чтобы ты с ними по новой договор подписала?

      – Чего он мелет, нормальное молоко, – произнесла та же женщина, которая говорила про сгущенку. – Лишь бы гадость какую брякнуть.

      – Не нравится – не покупай, – отрезала Люба. – А будешь гнать на меня, да про откаты говорить, не допущу до записи ни на что. Хочешь на своём горбу всё из города сюда переть? Ну, удачи.

      Мужчина открыл было рот, чтобы что-то сказать, но промолчал.

      – То-то и оно, – довольно улыбнулась Люба. – Последний вопрос на сегодня – общий забор. Лезут зайцы. Вы сами знаете, что лезут зайцы, и грызут деревья, поэтому общий забор будем делать новый. Старый весь в прорехах, товарищи. Надо.

      – Опять взносы увеличит, – сказал кто-то. – Люба, сколько?

      – По пять рублей.

      Над толпой пронесся горестный стон.

      – В рассрочку можно, – тут же добавила Люба. – На полгода. Всё, собрание окончено. Подходим, записываемся, сдаем денежку, кто принёс…

* * *

      Домой возвращались, отягощенные банками со сгущенным молоком – их распихали по карманам, и несли в руках, потому что сумку, конечно, никто захватить с собой не догадался. Всю дорогу Лин и Пятый наперебой вспоминали, как же это было прекрасно когда-то – сгущенка, а ведь её действительно можно сварить, и получится вообще нечто… Саб их восторгов не разделял, потому что сгущенку никогда не пробовал, но, кажется, и его удалось убедить в том, что приобретение они