ЛИМБ. Дмитрий Соколов

видела кое-что очень, очень страшное! – прошептала я. – То, чего не должна была видеть, понимаете?.. Это связано с одним из наших преподавателей, и я не могу понять, как мне теперь поступить…

      Хлопнула дверь. Неужели философ вернулся и в этот раз, ради разнообразия, вошёл в аудиторию как все нормальные люди?.. Обернувшись на шум, я замерла.

      – Вениамин Валерьянович, не тревожьтесь, я надолго вам не помешаю, – разнёсся по залу холодный, глубокий голос, который вот уже двое суток не давал мне покоя и во сне, и наяву. Пауза. Потом спокойное. – О, какое чудесное совпадение, он тоже мне не помешает.

      Поднявшись на кафедру, Чернов поправил галстук. Звякнула висящая поверх серебряная цепь.

      – Уважаемые студенты первого курса, у меня для вас пренеприятнейшее организационное сообщение. Теперь мы с вами будем видеться чаще.

      Кажется, в этот момент я не просто перестала дышать – у меня даже пульс остановился!

      Взяв мел, скрипач без смущения начал что-то писать рядом с остатками детородного органа. Мой взгляд скользнул по его затылку. По туго затянутому медицинской резинкой пепельному хвосту. По мочке уха с серьгой, на которой качался перевёрнутый католический крест. Ниже на шее, под воротом рубашки, у него пряталась круглая татуировка. Сейчас я видела только малую её половину – контур и острые верхушки каких-то то ли знаков, то ли букв.

      Прищурившись, я попыталась «достроить» в воображении недостающую часть рисунка, но Чернов едва заметно передёрнулся и провёл рукой по шее, расплющивая и сбрасывая мой взгляд, как назойливого комара. А потом и вовсе повернулся к залу, демонстрируя написанное на доске.

      Высокие, узкие, изломанные символы – словно выцарапанные гвоздём по стеклу. Нет, это был не скандинавский алфавит, не руническая вязь и даже не древнее заклинание на латыни. Плюс семь, московский код оператора, три шестёрки, тринадцать…

      – Настойчиво советую вам сохранить мой номер телефона. Звоните и пишите в любое время, не стесняйтесь. С этого дня я являюсь куратором вашего потока.

* * *

      Закрывшись в институтском туалете, я распахнула наполовину закрашенное серой краской окно, высунулась наружу и несколько раз жадно затянулась свежим воздухом. В мобильнике появилась сеть. Ноготь застучал по экрану, по памяти набирая номер. Номер, по отвратительной случайности, начинался на те же цифры, что и у Чернова.

      – Мам, я хочу домой! – разрыдалась я в трубку, едва услышав знакомое «Алло?». – Забери меня отсюда! Они тут все сумасшедшие!

      – А может быть это мы, обычные люди, сумасшедшие? – философски ответила та и добавила. – Держись, дочка, через месяц станет попроще.

      – Месяц?! Да я здесь ни недели не протяну! Какие фениксы, какие уроборосы?! Какое бессмертие! Это что, шутка? Или вы упекли меня в реалити шоу? Или в экспериментальный дурдом?!

      – Эти люди тебе помогут.

      – Мне не нужна помощь!!! А наш куратор… он… он… – я задыхалась от слёз.

      – С куратором, я уверена, вы скоро подружитесь.

      – Сколько?.. Сколько они