Невольники чести. Александр Кердан

крысы.

      Мечется в бреду брошенный в темницу Абросим Плотников, среди множества чужих, враждебных звуков отыскивая, угадывая, вспоминая родные…

      – Да будет тело твое надежнее панциря и кольчуги. Да замкнутся слова мои замками, да брошен будет ключ от тех замков под бел-горюч камень Алатырь… А как у замков смычи крепки, так мои словеса метки…

      Сознание, а вместе с ним и память возвращались к Абросиму медленно.

      Что с ним? Где он?

      Абросим открыл глаза: тьма не отступила. Только где-то высоко качался в такт дыханию океана тоненький лучик света. Значит, он – в трюме. Попытался пошевелить затекшими руками, и ему открылась еще одна истина – руки были крепко связаны кожаным ремнем, который при попытке освободиться лишь врезался больнее.

      События прошедшего времени еще не выстраивались в голове Плотникова в цельную картину. Видения, отдельные эпизоды сменяли друг друга, не давая ответа на вопросы.

      И только когда на верхней палубе громыхнула пушка, совсем как в крепости на Ситхе, он вспомнил все: и свой гон через чащу в надежде опередить намерения колошей, и горящее поселение, и то, как его, готового ринуться навстречу погибели, удержала чья-то цепкая рука, и то, что было потом…

2

      Человек, родившийся в лесу, чувствует постоянное присутствие опасности куда острее, чем люди, живущие среди людей. В чаще смерть подстерегает человека везде. Она дремлет на макушке вековой духмянки: кто знает, когда дерево рухнет, круша все, что окажется на пути? Смерть караулит охотника на озерах, покрытых снегом, и на замерзших речках, хищные полыньи которых готовы поглотить потерявшего осторожность. Смерть летит вместе с северным ветром, словно стервятник, выискивая жертву. Холод и ветер притупляют волю, побуждают путника присесть, отдохнуть. Горе поддавшемуся. Пятиминутный сон может оказаться вечным…

      Но главное коварство опасности в том, что она внезапна.

      …Волки показались у края поляны так нечаянно и бесшумно, будто не живые они, а духи. Но это были два крупных, матерых зверя, каждый из которых способен и в одиночку загрызть лося. Они остановились на опушке, подняв к небу лобастые головы, навострив уши и принюхиваясь. Потом пошли гуськом через поляну, прямо к зарослям, где притаились Айакаханн и Абросим.

      Расстояние между волками и людьми сокращалось. Подруга Огня ощутила, как напрягся лежавший рядом Абросим, и стиснула рукоятку кинжала.

      Волки считались в ее племени священными. Мать – Нанасе – рассказывала, что души умерших тлинкитов возвращаются на землю в образе серых хищников, чтобы, бродя вокруг родных становищ, напоминать сородичам: следуйте заветам предков. Может быть, сейчас они пришли, чтобы наказать Айакаханн, нарушившую заповеди рода и спасшую от гнева соплеменников чужака?

      Нет, в сердце Подруги Огня не живет вина за случившееся. Сам Акан подсказал ей мысль не позволить молодому бледнолицему пойти туда, где ожидала его смерть. Это по его воле она вот уже третью