Срок годности. Сборник экологической прозы о человеке и планете. Группа авторов

Коля сделал сорок один крест из дощечек, палок, веревок, иногда гвоздей. Настя написала чуть больше двадцати отпеваний (поэтому иногда приходилось их повторять). Агата нашла сама все гробы и всегда участвовала в их украшении. Самым любимым был предзолоченный час на утесе, когда можно было лежать, смеяться, есть ягоды, болтать про все на свете, мечтать, как вместе поедем на хребет, отыщем Средиземье, а когда вырастем, сделаем корабль и уплывем в Москву или Лондон и будем там жить. Два раза предзолоченные часы портились, когда вдруг прибегал сильный, выдергивающий кресты ветер и приходилось сползать с утеса раньше времени. В такие разы из-за противоположной горы, над левым холмом, начинало размазываться рыже-красное облако. Коленастя сказали, что это от завода, который испортил их маму.

      В августе у Агаты случился вечер с мамой и папой сразу. Они решили поговорить о скорой школе и о том, что стоит вернуться в художку, которую Агата бросила еще в мае. «Осталось три недели, с ума сойти, – сказала мама. – Мы ведь даже не составили список к школе». Агата ненавидела тяжелые мольберты, кнопки для листов, об которые все время колола пальцы, неразминаемый пластилин для художников и гуашевую вонь, так что попросила родителей не возвращать ее в художку. «И чем же ты будешь заниматься после школы? Может, отдадим тебя в музыкалку?» – спросил папа. Агата ответила, что они с коленастей придумают, чем заняться, дел на самом деле много. «Эти дети хороши для игр», – папин голос похолодел. «Тебе нужно иметь более приличный круг общения, чтобы стать достойной взрослой», – разрезала глянцевый воздух мама.

      В день выпиливания крестов, поиска гробов и сочинения отпеваний Коля сказал, что нужно расписать план на осень, учитывая скорую школу. Агата сказала, что пойдет в художку и времени у нее почти не будет. Ты собираешься стать художницей, спросил Коля. Не-а, не стану, у меня плохо получается, сказала Агата. Тогда зачем тебе туда ходить, спросила Настя. Мне незачем, просто в художке пятидневка, сказала Агата. А мы никуда не ходим, после школы гуляем, сказал Коля. Зимой играем в компьютер, у нас есть свой отдельный, сказала Настя. Агате вдруг стало тесно внутри своего тела, она встала и пошла в траву. Когда Агата вышла к штабу с консервной банкой, то попросила коленастю узнать у родителей, могут ли их перевести в ее школу. На следующий день коленастя объявили, что их никуда не переведут: в Агатиной школе поборы.

      В сентябре Агата и коленастя разорвались и осели в разных школах. Агате пришлось влезть в темно-синюю форму, которую носили все ее одношкольники, а еще сутулиться, чтобы учебники в рюкзаке не так сильно сталкивали ее лопатки. Учителя были улыбающиеся и иногда показывали опыты, но Агате было вязко. Вся эта школа, звонки по минутам, жесткие парты и физкультурные мячи, летящие только в голову, налипали на Агату вместе с формой, вталкивались внутрь вместе со столовскими котлетами и тащились следом в художку вместе со стучащим по асфальту тубусом. В художке было не так режимно. В классе учились даже пятнадцатилетние, совсем взрослые, они