Туман настоящего. Несколько жизней. Наталья Орлова

Конечно.

      – Разрешите мне написать портрет вашей юной воспитанницы. Такие лица редки в наше время, редкая гармония… Простите мою дерзость…

      – Вы так думаете?

      – Еще раз, прошу извинения.

      – Вам не за что извиняться. Что вы, художник, читаете в ее лице?

      – Госпожа, повторюсь, еще юна, но в ней силен дух. По лицу, как по раскрытой книге читается открытость, готовность к новому, непреклонность вместе с искренностью, дерзость. Дело даже не в красоте, хотя она будет одной из первых. Когда я беседую с ней, мне кажется, что сама вечность обращается ко мне…

      – Что же, я ничего не имею против. Оставайтесь в моем доме столько, сколько потребуется. Но я оставлю за собой право сам оценить вашу работу.

      – Благодарю! – несколько смущенный, но довольный старый художник покинул кабинет.

      Уолтер задержался в доме на три месяца. Беатрис терпеливо позировала, вполголоса беседуя с ним. Бенедикт же уехал в столицу, где окунулся с головой в светскую жизнь.

      Бенедикт. Женский ум

      Это был скромный ужин в узком кругу: несколько друзей, дамы. Вино лилось рекой, огоньки свечей отбрасывали причудливые тени, лица окружающих казались красивыми и загадочными. Бенедикт держал в руках гитару, наигрывал простую, но приятную мелодию.

      – Злые языки говорят, что именно вы написали эту песню – маркиз лукаво улыбался Бенедикту.

      – Лгут, бессовестно лгут. Для моего титула подобное занятие было бы унизительным, а для меня, как дилетанта слишком много чести присваивать себе чужую удачную мелодию. – Бенедикт начал новую песню и все окружающие нестройно, но с чувством стали подпевать.

      – И все же, у вас хорошие песни получились!

      – У меня ли? Это непростой вопрос… – Бенедикт ухмыльнулся.

      – Кстати, о непростых вопросах! – маркиз поднял вверх указательный палец.

      – Наш философ Бенедикт знает ответ на любой вопрос, не правда ли? – мужчина в расстегнутом жилете потягивал вино.

      – Да, Бенедикт! Что скажете о красоте? – дама обмахивалась веером и кокетливо улыбалась.

      – Что конкретно интересует мою прелестницу в красоте? – Бенедикт устроился рядом с дамой, приобняв ее за талию и отложив гитару.

      – Что для вас красиво в лице женщины? Губы? Глаза? Брови? Что самое важное в женской красоте?

      – Ах, прекрасная Лаура! Вы напрашиваетесь на комплименты…

      – И, правда, Бенедикт, в чем суть красоты? – остальные поддержали спрашивающего нестройными возгласами. Бенедикт отвернулся от дамы и задумчиво посмотрел на свой бокал.

      – Мне кажется, что понятие красоты относительно. Кому-то нравятся темные глаза, колдовские, как у Лауры – он отсалютовал ей бокалом – другому же важны алые губы…

      – Нет, это не ответ… Давайте серьезно.

      – Ну, серьезные разговоры на эту тему не стоит вести в присутствии дам, не рискуя их обидеть…

      – Бенедикт, мы не такие обидчивые, полно…

      – Сейчас, при этом неверном свете лица всех дам полны тайны,