И сгинет все в огне. Андрей Шварц

это что-то другое. Они нарисованы, полагаю, какой-то мягкой цветной пылью, пылью, сияющей на коже золотым и голубым, как звезды в ночном небе.

      Я напряженно пытаюсь вспомнить все, что знаю о королевстве Ксинтари, а этого до неловкости мало. Они правят континентом далеко на юге, за Вечно Теплым морем, страной густых джунглей и возвышающихся вулканов. Они богаты, думаю, богаче, чем Маровия, но также скрытны, изолированы, общаются с Республикой через единственного посла. И у них есть могущественные Волшебники, настолько могущественные, что их боится сам Сенат. Республика никогда не пыталась завоевать их земли, что говорит об их силе больше, чем что-либо еще.

      Талин замечает, что я смотрю на его руки.

      – Обычай Ксинтари, – пожимает плечами он. Он здесь такой же чужак, как и я, даже больше, но он, кажется, совершенно спокоен. Нет. Более чем спокоен. Он кажется совершенно равнодушным.

      – Я бы не запаривался, но отец настоял, чтобы я приехал в официальном облачении. Представить королевскую семью и все такое.

      – Значит, это правда. Ты принц, – говорю я.

      – Так и есть, – признается Талин с кривой улыбкой. – Хотя, уверяю тебя, это совсем не так захватывающе, как ты думаешь. У меня шестеро старших братьев и три старшие сестры. Мои шансы сесть на Золотой трон едва ли выше твоих.

      – Учитывая, что я впервые слышу о Золотом троне, сомневаюсь, что это правда.

      – На самом деле он не золотой. Во всяком случае, не весь, – отвечает он. – В этом минус быть младшим ребенком. Моя старшая сестра возглавляет армию. Старший брат – казначей. А я застрял здесь, на другом конце света, удостоенный чести представлять наше королевство в школе для маровианских отродий.

      Я издаю короткий смешок, искренний хотя бы потому, что это такое облегчение – слушать того, с кем мы в одинаковом положении.

      – Значит, ты дипломат, – говорю я, и мой взгляд скользит по его обнаженным запястьям. Нет Божьей метки. – Ты не Волшебник?

      – О, я Волшебник, но Ксинтари не татуируют запястья, – отвечает Талин, как будто мне это должно что-то дать. – Впрочем, хватит обо мне. Я хочу узнать больше о тебе.

      – Обо мне? – спрашиваю я, и, Богами клянусь, как много бы я отдала хотя бы за несколько минут одиночества, несколько минут без притворства. – Боюсь, здесь особо нечего узнавать. Я уж точно не принцесса. Всего лишь еще одна студентка, такая же, как остальные.

      – О, я в этом сомневаюсь, – говорит он, сверкая в меня глазами, – ты единственная студентка, которую я видел несущейся через банкетный зал с ножом в руке.

      Кровь застыла у меня в жилах. Он видел. Он знает. И просто стоит с этой ошеломленной улыбкой, пожирая меня глазами.

      – Я… Я не… Я не была…

      Талин смеется, качая головой, пока его косы раскачиваются, а на кончиках звенят крошечные серебряные бусинки.

      – Расслабься. Я не осуждаю, – говорит он. – Мне просто любопытно, кого из этих напыщенных маленьких засранцев ты так сильно хотела зарезать.

      Я испустила едва заметный вздох облегчения.