Большой побег дедушки. Дэвид Уолльямс

на плечи ей легли все горести и заботы мира. Она так часто вздыхала. Ровно в этот момент Джек учуял запах сыра. Не просто сыра. Пахучего сыра, зеленого сыра, сыра со слезой, сыра с плесенью, сырного-пресырного сыра. Мама работала в сырном отделе местного супермаркета, и, куда бы она ни шла, вместе с ней текла волна сырного запаха.

      Они стояли напротив друг друга – Джек в полосатой синей пижаме, а мама в розовой воздушной ночной рубашке. Из волос у нее торчали бигуди, на щеках, носу и лбу виднелись толстые подтеки крема. Она часто наносила его на ночь, хотя Джек и не понимал зачем. Мама считала себя настоящей красавицей и нередко называла себя «гламурным лицом сыра» – как будто у сыра может быть гламурное лицо.

      Мама щелкнула выключателем, и они оба зажмурились на миг от яркого света.

      – Твой дедушка снова куда-то пропал!

      – О нет!

      – О да! – Мама опять тяжко вздохнула. Было совершенно очевидно, до чего же старик ее утомил. Иногда она даже закатывала глаза на военные рассказы дедушки, как будто ей было скучно. Джека это ужасно раздражало. Слушать дедушкины военные истории куда интереснее, чем рассказы о том, какой сыр на этой неделе продавался лучше всего. – Нас с твоим папой разбудили телефонным звонком около полуночи.

      – Кто?

      – Его сосед снизу, помнишь, хозяин газетного магазинчика…

      В прошлом году, когда справляться с большим домом дедушке стало не по силам, он перебрался в маленькую квартирку над одним магазинчиком. И не просто магазинчиком, а магазином газет и журналов. И принадлежал он не кому-нибудь, а Раджу.

      – Радж? – уточнил Джек.

      – Да, его вроде так зовут. Радж сказал, около полуночи ему послышался стук дедушкиной двери. Он постучал к нему, но ответа не было. Бедолага начал паниковать, так что позвонил сюда.

      – А папа где?

      – Прыгнул в машину и вот уже битых два часа колесит по городу в поисках дедушки.

      – Два часа?! – Мальчик ушам не верил. – Почему же вы меня не разбудили?

      Мама СНОВА вздохнула. Сегодня, кажется, была ночь вздохов.

      – Мы с папой знаем, как ты к нему привязан, вот и не хотели тебя волновать, понимаешь?

      – Так теперь-то я все равно волнуюсь! – возразил мальчик. Честно сказать, замечательный дедушка был ему куда ближе кого-либо еще в семье, включая маму и папу. И он больше всего ценил время, проведенное именно с дедушкой.

      – Мы все волнуемся, – ответила мама.

      – А я очень волнуюсь.

      – Мы все очень волнуемся.

      – А я очень-очень волнуюсь.

      – Мы все очень-очень волнуемся. И пожалуйста, давай не устраивать соревнования, кто из нас волнуется сильнее! – сердито закричала мама.

      Джек видел, что она все больше выходит из себя, так что счел за лучшее не отвечать на последнюю реплику, хотя на самом деле очень-очень- очень волновался.

      – Сто раз твоему папе говорила, что дедушке лучше жить в доме престарелых.

      – Ни за что! – вскинулся Джек. Он знал старика лучше, чем кто-либо. – Дедушке там совершенно не понравится!

      Дедушка – или командир эскадрильи