Изгнанники, или Топ и Харри. Лизелотта Вельскопф-Генрих

опасный тип. Я однажды видел его в блокгаузе Беззубого Бена на реке Найобрэре! Он тогда ночью набросился с топором на художника Морриса, чтобы убить его и ограбить.

      – Боже Всевышний! – испуганно воскликнул Генри.

      – Странно, – сухо заметил Джо. – Чем уж таким привлекательным владел Моррис, чтобы довести индейца до ограбления с убийством? У индейцев такое, вообще-то, не в моде.

      Билл рассердился, потому что в этом деле совесть его была нечиста.

      – Что значит «странно»? – воскликнул он. – Неужто вы, сэр, так мало имели дело с краснокожим отребьем? Топ чертовски опасный преступник, а его друг Фред – или Джим, как его зовут на самом деле, – ему в этом не уступает! Художник имел при себе торбу, полную долларов. Это и привлекло бродяг.

      – Может быть, но тебе-то что? Почему ты так возбудился?

      – Потому что я думаю: мы еще дешево отделались, потеряв двух коней. А могло ведь случиться и другое. Эти пройдохи очень опасны.

      – Но ведь они явно враги дакота.

      – Потому что даже дакота не нужны такие отъявленные злодеи, как эти. Нет, сэр, я дело говорю. Нам надо радоваться, что они убрались, а наш убыток не так велик.

      – Может, ты и прав, Билл. Я ничего этого не знал, но у меня сразу возникло чувство, что нельзя предоставлять им убежище. Как ни привлекательно было заполучить для нас таких крепких парней!

      На этом Билла и Шарлеманя отпустили. Они отправились на берег ручья и принялись за остатки консервированной солонины из банки. Наевшись, Шарлемань поставил обломок зеркала и начал обрабатывать бритвой свою бородку. При этом ему приходилось кривить лицо, и Билл забавлялся его гримасами.

      Когда процедура была с половинным успехом закончена, Шарлемань стал коситься на Билла Петушиного Бойца уголком глаза, но ничего не говорил.

      Биллу от этого взгляда стало не по себе, он даже поправил свой шейный платок и спросил:

      – Чего ты так смотришь? На мне что-то не так?

      – Нет, храбрый петушиный боец, не на тебе, а в тебе!

      – И что же это?

      – Тайна.

      – Что-то я не кажусь себе таким таинственным. Скрывать мне нечего.

      Шарлемань откашлялся и ухмыльнулся.

      – Что ты опять корчишь гримасы! Давай говори!

      – Может, мне только привиделось.

      – У тебя все может быть, даже без бренди.

      – Не примерещилось ли мне, что я как-то завернул в блокгауз Беззубого Бена – кажись, нынешней весной это было, снег уже таял, – и однажды вечером мы сидели при смоляных факелах, помнишь, в левом дальнем углу большого трактира…

      – Ну, помню, помню, было дело.

      – Было так приятно тепло, и Бен нас хорошо угощал – и шнапсом, и ветчиной из медвежатины…

      – Это его коронное блюдо!

      – Мы угощались и начали рассказывать истории.

      – Поди-ка, немало глупостей насочиняли под бренди Бена.

      – Да уж насочиняли. Много всяких историй про разбойников и привидения.

      Билл прислушался и с подозрением сощурил глаза:

      – А чего это ты вдруг вспомнил?!

      – Потому