Очень приятно, Вила́ры. Леони Вебер

семьи.

      Вопреки моим ожиданиям, пришел не полицейский, а заведующий торговым центром. Это был невысокий, худой мужчина с интеллигентным лицом. Он пожал родителям руки, и снова начались выяснения. Папа старался сдерживаться, но все равно кричал, и казалось, что все потеряно, и мы уедем домой без кошелька, а завтра вернемся с документами. Но внезапно работница нашла в одном из отделений мою детскую фотографию. Пришлось мне подойти и смиренно стоять, пока главный и кассирша решали, похожа ли я на свою шестилетнюю копию. Они пришли к выводу, что похожа, и мама снова протянула руки к кошельку, но тут главный сказал:

      – Мне кажется, стоит извиниться перед женщиной за то, что послали ее к черту.

      Кассирша сразу надулась, а папа закатил глаза. Он вздохнул, подошел к кассе, широко раскинул руки, и смеясь, будто на самом деле он милый, добродушный человек, проговорил:

      – В общем, я прошу прощения за то, что был груб.

      – Ну что вы, ничего страшного, – кассирша сразу подобрела и протянула маме кошелек.

      Мы вышли на парковку, мама прижимал к себе сумку, папа почти бежал впереди и говорил:

      – Дерьмо, из-за вас мне пришлось извиняться! Я никогда в жизни не извиняюсь, а ту пришлось! Да извиняться это вообще не мое! Дерьмо, какие же вы дуры! Видите, как во Франции все сложно, а, видите? – тут он отступил ко мне и пробормотал: – Может, все-таки вернешься назад?

      Я покачала головой, и папа продолжил свой полубег к машине, бормоча, какие же мы дуры.

      Дома он лег на диван и заявил, что очень устал и должен теперь много отдыхать. Вечер прошел в тишине, лишь один раз отец зашелся в своем обычном приступе кашля, громком, долгом, как у больного трахеитом, туберкулезом и эмфиземой одновременно. Мама, не отрываясь от кроссворда, проговорила:

      – Господи, да лучше тебе сдохнуть, чем так мучиться.

      Выход в транспорт

      Первую неделю после отъезда мамы папа как мог старался быть заботливым отцом. Потом ему надоело, и он заявил, что больше не намерен возить меня на машине из села, где мы живем, в Страсбург на учебу. Поэтому в конце третей недели моей полноценной французской жизни он купил мне абонемент на электричку и автобус. Слава богу, ему пришла в голову мысль первый раз поехать со мной и все мне показать.

      Мои занятия начинались в девять утра, но папа впал в панику, что если мы возьмем поезд на пол восьмого, то каким-то образом не успеем на учебу, хотя за сорок минут, которые останутся до уроков после прибытия электрички можно объездить весь город. Но отец приказал ехать поездом на семь утра.

      Я встала в шесть и спустилась вниз. Папа сидел в кресле в гостиной полностью одетый, в куртке.

      – Поторопись, осталось мало времени, – сказал он. – Я вообще встал в три часа утра.

      – Зачем? – пытаясь скрыть улыбку спросила я.

      – Как это зачем? Я все делаю ради тебя, а ты задаешь такие вопросы? – папа поднялся. – Жду в машине.

      – Вообще-то еще час… – но папа уже вышел из дома.

      Выбравшись из электрички, папа как можно скорее пошел к остановке напротив вокзала, как будто за весь день там проезжает лишь один автобус