Возвращение Ангела. Инна Николаевна Баханцева

скоро забыли, потому что началась

      суета вокруг Андрея. Он был очень плох.

      Женя забился в угол, чтобы не мешать людям в белых халатах, и

      смотрел, как электрический разряд подбрасывает вверх безжиз-ненное тело Андрея, и ему было жаль его…

      80

      Когда его всё же заметили и снова попросили выйти, врач сказал ему:

      – …Надо сообщить близким… – и выразительно покачал головой.

      – Я близкий, – ответил Женя.

      – Жена? Родители? – спросил врач.

      Женя не ответил.

      Палата в больнице.

      …Потом они с матерью сидели в палате рядом с Андреем. Она, вся в слезах, держала его бледную, сразу похудевшую руку и говорила себе самой, не ожидая ответа:

      – …Ну, зачем же ты… так? Ну, зачем? Неужели ты не мог..?

      Андрей не видел и не слышал её. Только дышал тяжело и часто.

      Тогда она обернулась к сыну:

      – Ты знаешь, это… всё я … я виновата… Я не должна

      была… Да? Скажи, и ты так считаешь? Виновата? Если бы мы

      не разо- шлись… Я же его выгнала… понимаешь? Как я

      могла..?

      Женя смотрел, как опускается уровень жидкости в капельнице, и ему казалось, что с последней каплей из Андрея уйдёт и жизнь…

      Так оно и случилось.

      Двор больницы.

      Андрея похоронили вполне достойно: дед постарался неожиданно для всех, хотя и, как всегда, не прилагал к этому никаких усилий

      – просто пришёл выразить соболезнование дочери.

      …Во дворе больницы, где помещался морг, до его приезда

      не было никого. Одиноко стояла у входа крышка гроба. Самая

      дешёвая. Даже цветов не было, если не считать нескольких гвоздик, которые держала в руках Тамара. Женя стоял рядом с ней и смотрел

      на подходившую к ним девочку с цветами – Женю. Так и стояли, пока неожиданно не появился во дворе Григорий Новиков с женой.

      За ним во двор въехала чёрная «Волга», из которой вышел человек

      в костюме и подошёл выразить соболезнование.

      – Серов, Фёдор Иванович, – представил дед своего друга.

      – Мои соболезнования, – сказал Серов Тамаре. Потом обернулся к Жене. – Так вот ты какой… герой…большой стал… —

      посмотрел на него выразительно, погрозил пальцем, похлопал по

      плечу.

      Постояли.

      81

      Дед отвёл друга в сторону, и что-то говорил, раскуривая свою трубку. Тот согласно кивал, потом пошёл к своей машине и включил рацию.

      …Спустя полчаса двор перед больницей выглядел совсем иначе.

      И крышка гроба стояла уже другая. И несколько венков рядом.

      И какие-то люди с цветами. И все подходили выражать соболезнование. Не только Тамаре, но и Новикову и его жене. Многие даже

      сначала ему, и только потом – дочери.

      Подошёл доктор Зуев, когда-то оперировавший Женю, – человек со шрамом. Ему одному она ответила на соболезнование, даже

      улыбнулась.

      – Видишь, доченька… слава богу… Всё, как у людей… Хоть

      пусть уйдёт с миром… – растрогалась Ангора.

      Дочь не отвечала.

      Подъехал катафалк.

      Тамара была