Державы верные сыны. Владимир Бутенко

для державы период… Вы сфободны, Никита Ифанович! Днем погофорим более оснофательно…

4

      Половодье в этом году разгулялось с невиданной силой. Откуда-то с верховьев пришла мощная взломная вода, разбудила округу гулом, расколола на стремени и вдоль берегов зимнюю броню, – и грянул на Дону ледоход, унося остробокие крыги на юг, к морю Азовскому.

      Изрядно подтопило Черкасский городок, казачью столицу! Залило водой три раската, как именовали казаки бастионы, – Андреевский, Алексеевский и Донской. Улицы, ближние к Танькиному ерику, превратились в узкие каналы. Под воду ушли опорные сваи и подклетья куреней. А крайний из них – урядника Ильи Ремезова – с белыми ставнями и стенами, выкрашенными охрой, под камышовой крышей, казался дивным судном посреди водной глади. Устройством хата сия была точно такой же, как у всех местных жителей. Нижний этаж – омшаник, предназначенный для хозяйственных нужд, второй уровень – жилой. А между ними, как поясом, окружен курень деревянной галереей, а точнее, по-казачьи – галдареей. Она – на подпорках, кое-где с перильцами. Можно просто посидеть, поболтать с соседом, а можно с двух сторон и чарками стукнуться! Таково заведение в Черкасске, – ставить жилища строем, плечом к плечу…

      Урядник спозаранку сидел с боевой пикой в руках на углу своей галдареи и неотрывно смотрел на плетень, стояками и верхом выступающий из желто-мутноватой воды. Хоть и не молод был Илья Денисович, а глазами зорок, как чайка-хохотунья, замечающая добычу в речной глуби. Дважды шибалась об ивовую изгородь здоровенная рыбина, дважды бросала фонтан брызг аж до окон второго этажа! Нутром чуял повидавший виды казак, что тут она, во дворе, – кружит, выход ищет на волю. И ежель высмотреть ее да метко пронзить острой пикой, то знатная ушица выйдет. На всю улицу!

      С тыльной стороны соседом Ремезовых был войсковой старшина Данила Гревцов. Курень его также наполовину был затоплен паводком, но и галдарея, и балкончик вдоль стен, балясник, свободно нависали над водой. У крылечка был привязан просмоленный челн. Ремезов имел плоскодонку. И теперь, поглядывая на бескрайнюю речную гладь, на свою плавучую станицу, размышлял Илья Денисович: а не махнуть ли на займище, в сторону Аксая? Должно, там и щуки, и стерляди изобильно, – бревнами снуют по мелководью. Можно бить пикой и трезубой острогой…

      Путовень серых туч трепал южак[12], пока не пробились столпами солнечные лучи. Яркий свет побежал по обдонскому холму, по могучим гололобым дубам и ожившим, выбросившим лимонные веточки тальникам. А приречные вербы красовались уже своими серебряными сережками, сулящими долгое тепло. Во множестве пролетали над Доном стаи казарок, уток и лебедей, правя к дальним плесам. Манилось вольному люду отведать убоинки, да не позволял пост. До Пасхи, почитай, три недели. Поздней она была в этот раз, двадцатого апреля. Хотя отнюдь не все из черкасцев гребовали скоромным. Чем бог посылал, тем и обходились. Смалочку приучена черкасня к стерляжьей ушице, сомятине, к икорке пробойной да щучьему холодцу. Вот и сидел пожилой донец, посасывая трубку,

12

Южак (донск.) – ветер с юга.