Тайна Форта Росс, или Почему с русскими не соскучишься. Вадим Владимирович Массальский

несколько военных в современных японских мундирах. Эйзенхауэр, никогда не встречавший этого японца, догадался, что человечек с тросточкой был не кто иной, как главный переговорщик – министр иностранных дел империи Мамору Сигемицу.

      Когда катер отчалил от берега, за ним устремились к рейду три баркаса со средневековой пехотой на борту.

      Эйзенхауэр вернул бинокль Нимицу.

      – Вряд ли такими силами они рискнут взять наш линкор на абордаж… Но было резонным, адмирал, если бы эсминцы ближнего охранения заблокировали баркасам курс к флагману.

      Нимиц кивнул. Он сейчас же дал распоряжение, чтобы два эскадренных миноносца, пропустив парламентеров, вышли наперерез другим непрошенным гостям. Японцы повиновались, оставив свои баркасы болтаться на волне на значительном удалении от американского флагмана. Со стороны эти маневры смотрелись, как перестроения древнегреческого гребного флота перед битвой при Саламине, где главным оружием эллинов и персов был таран и абордаж.

      Однако на этот раз морские противники были настроены более миролюбиво. И через полчаса в адмиральском салоне линкора, размером с роскошный ресторан на Манхэттене, начались переговоры. В них помимо японской делегации приняли участие представители всех союзных держав и у каждой оказался свой длинный список претензий к японской стороне. Самой жесткой была позиция китайцев.

      – Мы требуем, чтобы вся японская военная техника, а также другие материальные средства на оккупированной материковой территории Китая, в обязательном порядке – заблаговременно, то есть до начала эвакуации японской армии, были переданы нам в качестве трофеев, – заявил генерал Су-Юн-чан.

      Глава японской делегации слегка улыбнулся и склонил голову, но трудно было понять, что значил этот жест: согласие или просто уведомление противоположной стороны, что сообщение услышано. Впрочем, китайский генерал и японский дипломат знали, что этого формального согласия уже и не требовалось. Большинство военных японских гарнизонов на северо-востоке Китая были разоружены и интернированы, некоторые оставались на осадном положении в крепостях, но дни их были сочтены.

      – Советская сторона готова выступить гарантом выполнения этих требований китайских союзников, – вмешался в разговор генерал-лейтенант Деревянко. Высокий, широкоплечий, прямо-таки былинный богатырь Кузьма Деревянко казался большим взрослым учителем рядом учеником и «младшим союзником» – маленьким сухоньким китайским генералом. Но оба они уже тоже отдавали себе отчет, что за последние несколько суток расклад сил в Маньчжурии принципиально изменился и кулак советских бронетанковых корпусов, обрушившихся на японскую Квантунскую армию, уже не казался таким грозным. Ибо ни танки, ни самолеты, ни тысячи орудий, ни сама почти 2-х миллионная, обладающая уникальным опытом войны с Вермахтом, советская военная группировка теперь не так много значила в сравнении с 500 миллионами китайских крестьян, пусть даже вооруженных кольями и мотыгами.

      Понимал