XXXL. Как (не) влюбить(ся) в миллиардера. Инга Максимовская

децибелам, достигая максимума и скорости звука.

      Рев Варькиной несся, словно гончие Эхнатона косящие на своем пути всех и вся, визжала Лизка. И судя по гулу, отдающемуся в полу несчастного клуба, драка на танцполе была смертельная и жаркая. Слава богу я просто сверну шею. Сделав последний кувырок я почувствовала, что какая-то суперсила поднимает меня в воздух.

      – Я говорил, что нужно идти в нормальный клуб, – услышала я голос, от которого превратилась в огромную, толстую мурашку. Задергалась в сильном захвате чужих рук. Мозг лихорадочно искал пути отступления. – Почему ты притащил меня сюда, Миха? Признавайся, так изощренно ты пытаешься от меня избавиться?

      – Надо было сидеть дома, – ответил писклявый фальцет помощника моего задания.

      – Мадам, вы не ушиблись? – хохотнул Холод, ставя меня на ноги. Потом присмотрелся и в его глазах я увидела удивление, тут же перешедшее в торжество. – Опа, Михуил, смотри какая птица попалась в наши с тобой сети. А ты говорил, что ничего хорошего из моей затеи с танцами не выйдет. Ку-ку, Гриня.

      Я сделала шаг назад и уперлась спиной в каменную стену, точнее в секретаря чертова мерзавца, понимая, что варианты отступления тают на глазах. И теперь мне точно кранты.

      – Глупый маленький лягушонок. Само провидение…

      – Вон, эти во всем виноваты, – заорала Варькина. Вот за что я люблю мою подругу, так это за то, что она быстро ориентируется в любой ситуации. И теперь оценила ситуацию со скоростью пули. Загрохотали шаги сотен ног по полированной плитке, музыка заревела тяжелым металлом, воздух запах звездюлями и смертью. Но Холод еще ничего не понял. Смотрел мне за спину с интересом.

      – Бегите, – вякнула я, но было поздно. Толпа смела нас, поглотила и пожевав меня, выплюнула, свившись в торнадо над несчастным миллиардером.

      – Валим, – заорала над моим ухом Лизка. Что-то дернуло меня и потащило к выходу, от которого с брандспойтами неслись охранники. К счастью они не обратили внимания на трех потрепанных сумасшедших, ползущих к спасительному порталу.

      – Ты успела что-нибудь заснять? – пропыхтела мне в затылок Варькина.

      – Нет, – пискнула я без сожаления.

      – Слава богу у тебя есть умные подруги. Умные, предусмотрительные и оборотистые. И давай, шевели копытами. Сейчас там очухаются и бросятся в погоню. Обычно зачинщикам достается больше всего, – одышливо пробубнила Катька.

Егор Холод

      Никогда не думай, что ты венец творения, ведь гордыня страшный грех. Гордыня и глупость – две силы, способные уничтожить, развеять на атомы и засосать в черную дыру. Гордыня, глупость и толстая малявка, у которой совсем нет чувства самосохранения и страха и мозга в маленькой башке. Иначе бы она поняла, что я не прощу ей унижения.

      – Ты знаешь кто я? – прорычал я, пытаясь открыть глаз и посмотреть на потрепанного полицейского, составляющего протокол. Ненавижу эту фразу, но видимо прилетело мне не хило, если я начал бравировать своим положением в обществе. Боль в рассеченной