Подставка для луны. Константин Рыжков

никуда не спрячется в ближайшие дни. Нам пещерника достаточно с его затворничеством, не хватало еще, чтобы кто-то другой надумал пропускать.

      – Ты про середину года?

      – Ага, солнце уже высоко.

      – А я в заботах чуть не забыл.

      – Тем более это странно, ведь обычно ты мне напоминал, а не наоборот, – каменник был немного удивлен.

      – Выходит, я вырастил достойную смену и теперь можно расслабиться, ни о чем не думать и ждать твоих напоминаний по самым важным поводам.

      – А вот сейчас уже я в тебя шишкой кину, – с улыбкой процедил каменник.

      – Я невыносим, знаю, – рассмеялся тропиночник в ответ.

      – Не прошло и ста лет, а он признал, – отозвалась с пригорка воздушница.

      Однако тропиночник ничего не ответил ей. Он на секунду замер, внимательно к чему-то прислушиваясь.

      – Ладно, а кто это идет? Вроде наши, и вроде не совсем – чуткий слух тропиночника первым уловил шаги, доносившиеся издалека, от места, где одна из дорожек делала несколько крутых поворотов, огибая небольшие холмы, заросли и буреломы. Всех, кто шел по ним, он слышал на большом расстоянии, отчего легко мог определить, человек ли это или кто-то из местных обитателей.

      – Ты меня даже заинтриговал, —каменник тоже обратил внимание свое на дорогу. – Первый раз вижу, что ты сомневаешься.

      – Есть у меня одна догадка, – начал было тропиночник, но каменник только коротко кивнул, давая знать, что понял его мысль.

      Впрочем, ждать пришлось недолго. Через некоторое время хорошо знакомый свист заставил тропиночника громко и весело крикнуть в сторону шагов, слышимых уже совершенно отчетливо:

      – Ну что, лешие вы мои, куда путь держим?

      Не менее громкий голос откликнулся, разносясь эхом между деревьев:

      – Сейчас сам все увидишь.

      Из-за поворота показались три фигуры. Две из них каменник узнал сразу: хвойник и листвяница, обычно сливавшиеся с растительностью, на дороге были видны и даже слишком заметны: высокие, с раскидистыми шапками зелени на голове, ветками и листьям по всему телу, из-за которых выглядывали их лица: чуть более темное у хвойника и округлое, березово-белое у его спутницы.

      Третьего каменник видел впервые, и именно на него обратил все свое внимание. Тем более что силуэт был едва различим, и лишь некоторые черты угадывались в нем, позволяя предположить, что принадлежит он человеку. Точнее сказать было нельзя, уж очень блеклой, как бы утратившей цвета была эта фигура.

      – Ох, надо же, – пробасил хвойник. – И ты здесь.

      В довесок он помахал каменнику рукой.

      – А вот и тот, кого мы хотели встретить больше всего. К тропиночнику отправились, чтобы тебя найти. Он-то лучше всех у нас знает, кто где топчется.

      – Как видишь, я здесь топчусь, – отозвался каменник. – А это, стало быть, к нам?

      – Да, – протянул хвойник. – Листвяница его нашла вот совсем недавно, как только туман спал. Расскажи, как оно получилось.

      Листвяница