Если он поддастся. Ханна Хауэлл

старше меня: это весьма распространено, – но мне невыносима сама мысль о браке с Минденом. Даже до меня дошли слухи о том, что он за человек и что творит в припадках ярости. От этих историй меня тошнит.

      – Иначе и быть не может, – пробормотала Олимпия. Она потягивала чай маленькими глотками и мысленно удивлялась: «Кто же оказался настолько жестоким или черствым душой, что рассказал невинной девочке подобные вещи?» – Как, по вашему мнению, Эштон сможет помочь вам? Он ведь не входит в число ваших родственников…

      – Он найдет Брента и расскажет ему о моих опасениях. Я попыталась сама найти брата, потому что он глава семьи, однако мне сказали, что сейчас с ним невозможно связаться. Ни на одно из писем, которые я ему отправила, ответа не пришло. У меня даже нет уверенности, что они дошли до него, хотя я приняла все меры предосторожности, чтобы их не перехватили. Мне очень трудно, потому что неизвестно, кому можно довериться в собственном доме. Мамочка запугала всех слуг.

      – Вам больше не к кому обратиться в своей семье?

      – Две старших сестры замужем. Мне не верится, что они обратят внимание на мои призывы о помощи. К тому же сестры намного старше меня и у них собственный опыт замужней жизни. Их браки устраивал отец, и я уверена, что мужей им он выбрал, исходя из того, сколько денег за них заплатят, а не из того, подойдут ли женихи Мэри и Элис и будут ли они счастливы с такими мужьями. Я помню жаркие споры на эту тему между папочкой и Брентом, пока шли переговоры. Их, кстати, завершили во время отъезда Брента. Ему даже не послали приглашение на свадебные церемонии. Я думаю, отец понимал, что брат будет против этих браков. А двое других братьев младше нас с Брентом. Их отослали в школу, и им ни до чего нет дела. – Агата нахмурилась. – Я не знаю, в чем дело, но у мамочки не было детей после Брента в течение почти семнадцати лет. А потом на свет появились я, Джаспер и Эмери.

      Олимпии же все было ясно. У человека не стало денег на то, чтобы содержать любовниц и платить куртизанкам, компанией которых он наслаждался годами, поэтому пришлось возвратиться в объятия давным-давно брошенной супруги. На короткий миг Олимпии даже стало жалко леди Летицию, которой столько горечи принесло поведение мужа, но потом она решила повременить с сочувствием. Действия, предпринятые Летицией, чтобы отвратить сына от любимой женщины, казались воистину дьявольскими, и их невозможно было объяснить пренебрежительным отношением мужа. Судя по всему, зло поселилось в душе этой женщины изначально.

      – Вы не знаете, как связаться с Эштоном или Брентом, миледи? – спросила Агата, вторгаясь в мысли Олимпии.

      – Как я уже сказала, Эштон дожидается рождения следующего ребенка, поэтому мне не кажется, что он сможет быть вам полезным. Он никуда не уедет от жены. Да у него и возможностей таких нет, чтобы помочь вам. Он ведь вам не родственник, даже не какой-нибудь дальний кузен…

      – Он мог бы застрелить Миндена, – пробормотала девушка.

      – Он, конечно, может. Однако я совсем не уверена, что Пенелопа