Средневековая история. Цена счастья. Галина Гончарова

яд, оставленный себе… поиграть?

      – Если бы мне в руки попалось, например, кольцо с ядом – я знаю, такие есть, я бы сразу с ним не рассталась. Ганц, вы помните тот вечер, тут нам невероятно повезло. Словно Альдонай ворожит. Скажите, когда вы вернулись второй раз, позы мертвецов не изменились?

      Ганц задумался. Потом пожал плечами.

      – Кажется, да. Хотя и не могу сказать, что точно изменилось.

      – Они оставались в креслах?

      – Да.

      Лиля кивнула:

      – А их одежда была в порядке?

      – Вроде бы да. Я не обратил внимания. Или заметного беспорядка в ней не было, потому и в глаза не бросилось.

      – Король их обыскивал. Полагаю, что-то подозревал или думал…

      – Что именно?

      – Вот тут мы подходим к самому интересному. Если допустить, что Джайс Иртон отравил принца, а следом и себя… Такое может быть?

      – С чего бы вдруг? То есть может, конечно. Но ведь у каждого действия есть обоснование, разве нет?

      – Разве да. Абсолютно точное замечание. Итак, почему такое могло случиться?

      – Ну себя – понятно. Слишком многие знали об их встрече.

      – Чтобы уйти от процесса, казни и прочего…

      – Это возможно. Но почему Эдмона?

      Лиля прикусила ноготь. Тот наконец сдался и сломался. Но женщине было не до мелочей.

      – Есть у меня одна идея, Ганц. Но лучше вы мне скажите, насколько я дура. А для начала…

      Она потянулась к столу и достала из глубокого ящика небольшую шкатулку. В ней были сложены все письма Джессимин Иртон к матери.

      – Читайте.

      Ганц пробегал их глазами. Откладывал в сторону, брал следующее… и когда он отложил последнее и поднял голову – Лиля увидела в его глазах тот же вопрос, что задавала и себе.

      – Это – возможно?

      – Вполне. Эдмон мог шантажировать графа, и тот…

      – Насколько я поняла, Джайс готов был на все ради сестры и… детей. Чему тут удивляться. Мог ли у Эдмона быть компромат?

      – Признания повитухи? Что-то такое… если и было, этого все равно не нашли. Ваше сиятельство…

      – Ганц, это все должно остаться между нами. Сами понимаете – с таким знанием не живут.

      Ганц отлично понимал. И то, что Лиля – тоже, заставило его чуть спокойнее вздохнуть. Не самоубийца же.

      Он задумался. Нахмурился.

      – Нет, что-то тут тогда с Ивельенами не складывается…

      – Но Амалия…

      – И что? У нас незаконнорожденные ничего не наследуют. Наоборот, никогда бы…

      – А если Эдоард женился на Джессимин раньше, чем на Имоджин?

      – Нет. Это уж вовсе не вероятно. Но даже тогда Джес имеет право наследования, а Амалия нет. И бунт бы вспыхнул… Нет.

      – Ну так Джеса и пытались оставить без наследника. А меня – убить. И его бы… того, да вот в стране нет.

      Ганц покачал головой:

      – Нет, госпожа. Тут что-то не так…

      Лиля вздохнула:

      – Что?! Знать бы!

      – Боюсь, единственный, кто знает, – это король.

      – Ну и Алисия,