Запрети себя любить. Каролина Шторм

наконец. Это хорошо.

      Отец хмурый, строгий ещё больше, чем обычно. И то ли мне кажется, то ли у него и впрямь седых волос прибавилось. И лицом он выглядит старше своих лет. Что с ним случилось? Неужели это из-за меня? Нервничает, переживает? Сын непутёвый опять дел натворил. Да таких дел, что впору отречься от него. Только я ведь давно уже совершеннолетний. Сам за себя ответственность несу. Только обеспечить себя не могу. А так – ответственный!.. Тьфу!

      Отец смотрит, молча. Заговаривать первым не хочет. Я всё понимаю. Не такого сына он хотел видеть продолжателем своего рода. Но в семье, как говорится, не без урода. А в нашей семье уродом может быть только один.

      – Ну, что там, Женя? – обращается мама к отцу. Тёзки мы с ним. В честь себя отец назвал. Думал, таким же, как он буду. Ага, чёрта с два!

      – Пока под вопросом, – отвечает отец, недовольно косясь в мою сторону. – Обещали подумать, что с этим можно сделать, – и тут повернулся ко мне. – Скажи мне, Женя, зачем ты в эту машину полез? Зачем за руль сел?

      – Больше некому было, пап. Я самый трезвый был.

      Он хмыкает.

      – Трезвенник, блядь!

      – Женя! – просит его мама. – В больнице матом не ругайся.

      Он машет на неё рукой. Какое до этого дело, если на кону жизнь и свобода? Хотя жизнь уже вне опасности. Моя – а остальных?

      – Пацанам за это ничего не будет?

      – Им – нет. Судить должны водителя. Впрочем… – он понизил голос, – другая сторона обвинений, вроде, не предъявляет.

      – Ты про водителя автобуса? – уточняет мама.

      – Ну-да. У него, вообще, ни царапины. Это наши дураки пострадали, – и снова ко мне. – Если ты был трезвый, почему не справился с управлением?

      – Фары ослепили, – припоминаю я.

      – Потому что на «встречку» выехал! – не сдержавшись, отец повысил голос. И, сжав кулаки, процедил. – Ох, Женя, Женя, тюрьма по тебе плачет!

      – Не говори так! – взмолилась мама.

      А я понимаю, что он прав.

      – Я готов, пап. Хоть сейчас можешь меня туда отправить.

      Мать хватается за голову.

      – Храбриться пытаешься? – наступает на меня отец. – Подожди, я тебе устрою! Ты хоть знаешь, что произошло?

      – Знаю. Я попал в аварию, будучи за рулём чужой машины, набитой людьми, выехав на встречную полосу в нетрезвом виде.

      – Ты человека убил! – заорал отец.

      Резкая боль в глазах. Я зажмурился – больно смотреть.

      – Женя! – мама бросается ко мне.

      С трудом открываю глаза. Боль теперь в висках отзывается.

      – Что ты сказал, пап? Повтори.

      – Алексей – владелец машины, твой друг… Он погиб в той аварии.

      – Лёха?!

      Мрак. Мрак и тьма.

      Снова проваливаюсь в эту спасительную черноту. Если б только можно было никогда из неё не выходить!..

      Леха – он рядом сидел, и в момент удара его вынесло вперёд. Он на меня всем весом навалился. И, похоже, меня это спасло. Но не его…

      Пацан, друг детства, с которым вместе бухали, курили что ни попадя, девчонок лапали, а потом обменивались