Запрети себя любить. Каролина Шторм

смотреть в этот омут бездонный!..

      Ты – моя радость, Ксюша.

      Я в ней до самого конца. Так бы и остался. За дверью, кажется, шаги. Если сюда кто-нибудь ворвётся, я убью его.

      Время, Паша… Уже истекло.

      Поднимаюсь и ещё секунды смотрю на неё. Она бы прикрылась по обыкновению, но здесь чужая постель и всё чужое. А мне приятно видеть её такой. Я быстро одеваюсь, поднимаю с пола её вещи, протягиваю. Кажется, мне больше ничего не нужно. Получил, что хотел. Пора идти. Но почему тогда мне хочется остаться?

      Обнимаю свою девочку, целую макушку, глажу волосы. И тихо, скорее, себе самому, чем ей, говорю:

      – Эх, была бы ты чуть-чуть постарше…

      – И что тогда? – она всё слышит. – Ты расстался бы со своей девушкой?

      Выдыхаю.

      – Ещё увидимся, Ксюша, – хочу поцеловать её в щёку, но она отворачивается.

      – Нет!

      – Капризная!..

      – Ничего подобного. Просто ты так со мной обращаешься…

      – Ну, извини, – широко улыбаюсь. – Такой я есть. Но тебе ведь это нравится?

      Глава третья

Евгений

      – Мам, ты решила меня откормить?

      Отправляю в рот очередной пирожок с мясом. Моя мама – самый лучший кулинар. А ещё она счастлива, что я вернулся домой.

      – Ты похудел, сынок. Чтобы поправиться, надо хорошо питаться и набираться сил.

      Матери все идеальны. Даже когда бывают злыми, рассерженными на своих детей. Мы всё равно любим их образ – добрый, нежный. Тот, что запомнился с самого детства. И потом несём его с собой всю жизнь.

      Мне повезло. У меня всегда была хорошая, добрая мама. И я не представляю, как жили те, кто были лишены материнской любви. Например, наш Пашка. Да, у него есть мама. И она никогда его не оставляла. Но при этом была холодна. Я видел её однажды. Высокая, красивая женщина. У Пашки с ней мало сходства. Наверное, он пошёл в отца. Но суть не в этом. Его мать ведёт себя с ним как чужая. Подчёркнуто – отстранённо. И, вроде рядом, но – на расстоянии. Один-единственный раз она была в универе. Не помню, по какому поводу. А в общагу не приезжала за всё время ни разу. Мне странно было видеть Пашку, приезжающего из дома с пустыми руками. И я, и Юрка, и даже Толян – мы все что-нибудь привозили. Кто – картошку, кто – маринады. Готовили сами редко. В основном, девчонок просили. Но Пашка всегда был пуст. Зато деньги у него водились. Свои собственные, заработанные. На них он одевался, обувался и питался. А ещё больше – пропивал. Ну, в этом деле мы все мастера.

      – Что говорит отец? – спрашиваю я. Мама накрывает на стол. И когда она только всё успевает?

      – Не знаю, Женя. Ты сам с ним разговаривал?

      – Он, вроде, непротив, чтобы я взял академ.

      – Что ж, тебе решать. Осталось-то совсем немного. Четвёртый курс… Может, закончишь как-нибудь?

      – У меня и так учёба – как-нибудь. Лучше не получается.

      – Потому что ты этого не хочешь, – резонно замечает мама. – И тебе неинтересно.

      – Мам, – беру её за руку, пытаюсь поймать взгляд, – а тебе самой что интересно?

      – Мне? – она удивлена такому вопросу. – Да какие у меня