.

безусловно, нельзя согласиться. Советский патриотизм является действенным патриотизмом. Он проявляется в конкретных делах, в борьбе за укрепление и возвеличение Советского государства»[26].

      Заканчивал заведующий Отделом школ ЦК свою записку следующим выводом:

      «Сессия показала, что научные исследования, проводимые в институтах Академии педагогических наук, плохо разрешают основные задачи, стоящие перед наукой. Работники педагогического фронта не получили четких и ясных установок о периодизации истории советской школы и советской педагогической науки. Богатейший опыт, накопленный советской школой за 30 лет ее существования, не получил надлежащего научного обобщения»[27].

      В совокупности такой груз недостатков и упущений уже не должен был оставить у Сталина сомнений в необходимости смены руководства Министерства просвещения. На этот важный идеологический пост А. А. Жданов и А. А. Кузнецов предложили проверенного, вполне самостоятельного и инициативного человека, зарекомендовавшего себя долголетней успешной работой, знающего не понаслышке вопросы науки и образования. Сталин внял доводам секретарей ЦК, и вопрос о назначении нового министра был решен. Им стал ректор Ленинградского университета, профессор политэкономии А. А. Вознесенский, старший брат «арифмометра страны» Н. А. Вознесенского.

      С рассказом о том, как в конце 1947 г. проект документа о переводе брата в Москву был представлен Н. А. Вознесенскому, знакомит нас заведующий секретариатом начальника Госплана СССР В. В. Колотов. По-видимому, прозорливый Николай Алексеевич не ждал ничего хорошего от административного соседства с братом – уж очень такая семейственность была вызывающей:

      «…Вознесенскому, как члену Политбюро ЦК ВКП(б) и заместителю Председателя Совета Министров СССР, прислали на согласование проект решения о назначении министром просвещения РСФСР Александра Алексеевича Вознесенского, его брата…

      Александр Алексеевич прочно осел в Ленинграде, руководил одним из старейших русских университетов. Встречались они редко, но это не мешало им сохранять друг к другу по-настоящему братские, теплые и дружеские чувства. Последняя их встреча произошла совсем недавно, в дни отпуска – Александр Алексеевич отдыхал в сентябре 1947 года неподалеку от Сочи, в Гагре[28]. ‹…›

      Николай Алексеевич Вознесенский был совершенно чужд кумовства. Занимая все более и более ответственные государственные посты, доверяемые ему партией, он никогда не тянул вслед за собой “своих” людей.

      И вот теперь перед ним лежал проект решения о назначении его старшего брата министром… Министром просвещения…

      Подняв трубку аппарата правительственной АТС, Николай Алексеевич набрал номер телефона одного из руководящих работников.

      Поздоровавшись и назвав себя, сказал:

      – Зачем вы срываете моего брата с интересной для него

26

РГАСПИ. Ф. 17 (ЦК ВКП(б)). Оп. 125. Д. 625. Л. 1–2.

27

Там же. Л. 3.

28

Отпуск А. А. Вознесенского в 1947 г. продолжался с 12 августа по 24 сентября включительно (38 рабочих дней), после чего он пробыл два дня в Москве (по-видимому, он вернулся из Гагр вместе с братом) и 29 сентября вышел на работу в университет. См.: ОДО СПбГУ. Приказы ректора. № 2286 от 1 октября 1947 г.