Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 2. Петр Дружинин

как следует изучаться. Пора нашим литературоведам распроститься с ошибками прошлого.

      Пора понять, что нет писателей всечеловеческих, без классовых и национальных корней. Пора раз и навсегда расстаться с пережитками сравнительной, историко-культурной школы. Пора понять, что не пресловутые литературные “влияния”, а живая историческая практика классовой борьбы определяла и определяет историю литературы»[98].

      Приведенные выдержки из статьи А. К. Тарасенкова даже сегодня производят серьезное впечатление; для современников оно было еще более тяжким. Эта статья, по сути, разверзла шлюзы «критики», и все события в ленинградской науке о литературе с весны 1948 г. представляли собой настоящий погром, закончившийся к маю 1949 г. пепелищем.

      Надо ли говорить, что главный читатель страны остался доволен такой статьей? Об этом свидетельствует сам автор: «После того как я сделал в конце 1947 года на партсобрании ССП доклад о низкопоклонстве в литературоведении, Фадеев советовал печатать его. Сначала я сомневался, потом напечатал статью в “Новом мире”. Сталин похвалил мою статью»[99].

      А сам А. А. Фадеев написал по этому поводу А. К. Тарасенкову следующую записку: «Толя! Если бы не я, ты просто положил бы свою статью в стол. Я тебя буквально вытащил “из грязи в князи”. То-то![100].

      В 1949 г. эта статья в несколько измененном виде вошла в сборник работ А. К. Тарасенкова «Идеи и образы советской литературы», выпущенный в свет издательством «Советский писатель»[101].

      А. К. Тарасенков, творчески ретранслируя текущие настроения руководства страны, не был одинок – он был представителем целого отряда пропагандистов. Применительно к работе высших учебных заведений таким программным выступлением явилась статья заместителя министра высшего образования СССР А. М. Самарина «Высшая школа и борьба за приоритет советской науки» в мартовском номере «Вестника высшей школы».

      Повышение идеологического градуса было очевидным:

      «Растленная буржуазная наука стремится распространить свое тлетворное влияние не только на народы своих стран, она протягивает свои грязные щупальцы к нашей передовой советской науке. Буржуазные ученые приходят в бешенство от одного упоминания, что принцип партийности является основой развития не только науки социалистического государства, но всякой науки вообще. Воплями и лживыми утверждениями о беспартийности, о надклассовости науки ученые капиталистических стран, эти верные прислужники империализма, стремятся внести разброд в ряды прогрессивных ученых. ‹…›

      Нашей науке, литературе чужды аполитичность и безыдейность. Изложение любой дисциплины должно быть построено на основе марксистско-ленинской теории, в каждой дисциплине должно быть подчеркнуто преимущество советского строя, обеспечившего невиданный расцвет науки и техники нашей родины.

      Не нам преклоняться

98

Там же. С. 136–137.

99

Громова Н. А. Распад. С. 203.

100

Там же.

101

Тарасенков А. К. Идеи и образы советской литературы. М., 1949. С. 42–65. Под статьей (с. 65) стоит дата «1947–1948».

Что касается внесенных изменений, то из статьи оказались изъятыми многочисленные филиппики в адрес И. М. Нусинова, зримо уменьшив объем этой печатной работы; причем датировать такую правку можно достаточно точно – 1949 г., когда сборник давно находился в издательстве (книга сдана в набор 19 сентября 1948 г., подписана в печать 3 февраля 1949 г.); вызвана такая правка арестом И. М. Нусинова 12 января 1949 г. по «делу ЕАК».