Ж. замечательных людей. Эльвира Барякина

ы в тебя судья влюбился – оно б надежнее было.

      Мама всегда боится, что я влипну в какую-нибудь историю. Это еще с детства пошло. Помню, она привела меня, шестилетнюю, в парикмахерскую:

      – Какую мы хотим прическу? – спросила тетя с ножницами.

      Я достала юбилейный рубль с изображением Ленина.

      – Как у него!

      Парикмахерше сделалось дурно.

      Я была непростым ребенком. Кто после ссоры с бабушкой поехал в морг и попросил сторожа позвонить ей и сказать, где я нахожусь?

      Кто доводил Татьяну Юрьевну – прекрасную женщину и педагога? Она утверждала, что я пишу как курица лапой.

      – Неправда ваша! – спорила я. – Хотите докажу?

      И доставала из портфеля желтую куриную ногу.

      Маме было сложно поверить в то, что нормальный принц способен влюбиться в перезревшую красотку – к тому же с тремя с половиной разводами за плечами.

      – Неужели его не смущает твое прошлое? – спросила она.

      – Подумаешь! У меня было всего четыре ошибки молодости, а у некоторых – по восемь-девять.

      – И он ходит к тебе на свидания?

      – Почти каждый день.

      – Странный какой… У него ж небось работа, дела… Ты сама-то его любишь?

      – Ага.

      – За что?

      – За фантазию.

      Это правда. Пол думает о людях лучше, чем они того заслуживают. Он работает в фирме, специализирующейся на голливудских звездах. Звезды, как известно, состоят из газа, причем не очень приятного, а Пол этого не замечает: у него все хорошие.

      – Он полюбил меня за болтливость, – нахвасталась я. – Говорит, что меня очень интересно слушать.

      – Доча! Так он не адвокат! – испугалась мама. – Он следователь! Его специально к тебе подослали, чтобы ты ему про своих сокамерниц рассказывала! А я-то думаю: кто это тебе из тюрьмы разрешил звонить? Что он тебе пообещал? Условно-досрочное?

      Я медленно положила трубку. Это была не моя мама.

      А моя мама выслушала новость спокойно:

      – Запомни одно, – сказала она, – большинству людей нужна не сама любовь, а символы любви – кому норковая шуба, кому секс по субботам. Так вот – не следуйте за большинством, и все у вас будет нормально.

      Частная жизнь

      9 января 2007 г.

      Меня зовут Мардж Тенш. Мне 41 год – время собирать камни и складывать их за пазуху.

      Я оглядываюсь назад – эмиграция в Америку, свое литературное агентство, мопс Ронский-Понский – нечто среднее между домашним любимцем и домашним паразитом.

      Полжизни проведено замужем: что ни супруг, то личность: Трус, Балбес, Бывалый и д'Артаньян.

      Первый, Димочка Кегельбан, все страдал от несправедливости – с какой стати он должен кормить и оберегать жену? Он что – рыжий, что ли? Став голубым, Дима навсегда избавился от этой проблемы.

      Второй муж, Лука, был военным фотокорреспондентом. Ему жизнь была не мила, если он чего-нибудь не штурмовал – за это я его разлюбила. Луку грохнули в Багдаде – при исполнении служебных обязанностей. Так из бывшей жены я стала бывшей вдовой.

      Третий муж, Макс, оказался нефтяным вице-королем. Сначала нам было весело, а потом мы друг другу надоели.

      Четвертого, Зэка, привел режиссер Кевин – моя большая внебрачная любовь. Он утверждал, что Зэк – будущий секс-символ Голливуда, и потому его надо хватать, пока дают. Мы с мальчиком поженились, и в результате ему досталась грин-карта, мне – двадцатилетний супруг, а Кевину досталось по рогам.

      Зэк учил меня жизни, а я помогала ему материально – у нас была почти любовь. Но тут появился Пол, и теперь мы каждый день изменяем моему мужу. Впрочем, Зэку наплевать – он давно сбежал от меня. Говорят, у него все хорошо: он без пяти минут звезда…

      – Точно. Самая недалекая из них, – ерничает Пол.

      Зэк – единственный человек, которого он терпеть не может.

      Сначала я жаловалась на судьбу втихомолку, а потом решила, что люди должны знать о моих страданиях. Завела дневник в «Живом журнале» и все всем растрепала. Откровенничать я могла сколько угодно: никто из моих героев все равно по-русски не читает. Разве что мама да сестра. Но Леля не признает моего творчества по техническим причинам – от него совесть просыпается. А маме можно доверять: она по-английски знает только «fuck you».

      Я думала, что пишу либретто мыльной оперы, а оказалось – книгу. Отправила ее в издательство «Олимп». Женя Ларина, редактор, посмотрела: «Берем. Срочно пишите второй том».

      Я пишу. Тема у меня благодатная – учебник жизни. А учебники, как известно, – самый ходовой товар. Я даже аннотацию для второго тома придумала:

      ДАНО:

      Литературный агент Мардж Тенш – 1 шт.

      Адвокат Пол Вардлоу – 1 шт.

      Историческая встреча – 1 шт.

      Доисторические тараканы в башке – 2х

      НАЙТИ: Что из этого