Право остаться. Игорь Негатин

Все, что можно было покрасить, – покрашено; все, что можно было надраить, – сияло, а все оставшееся было начищено и содержалось в образцовом порядке. Как оказалось немного позднее, нам и здесь повезло! Некоторые пароходные компании держали на этих трассах такие развалюхи, что на них и смотреть было страшно, а не то что плавать.

      Каюта… Обычная, второго класса. Две койки с бортиками по краям, чтобы не вывалиться при качке, полукруглый столик, несколько вместительных рундуков и зеркало в деревянной раме. За узкой дверцей был закуток, который можно считать туалетной комнатой. Гальюн, бронзовая раковина и высокий шкафчик с чистыми полотенцами. Что еще… У двери толстая лента с кистью, для вызова стюарда. Жить можно.

      Само плаванье не запомнилось. Лучшее средство от безделья – сон, но это удовольствие быстро утратило свою привлекательность. Разглядывать далекие берега тоже надоело, и мы отъедались, играли в карты или чистили оружие, рассказывая друг другу разные истории из жизни. Как вы понимаете, большую часть времени рассказывал Марк Брэдли. О чем именно? Как вам сказать… О стычках, перестрелках, охоте и рыбалке. Обычная мужская болтовня, не подкрепленная горячительными напитками.

      Однажды утром я услышал, как открылась дверь в каюту, и послышалось привычное бурчание Марка, который напевал какую-то ковбойскую песенку. Судя по довольному виду, он уже успел позавтракать, выпить чашку кофе и даже покурить.

      – Еще спишь?

      – Уже нет, – сонно отозвался я. – Что нового?

      – Нового? – переспросил он и усмехнулся. – Добро пожаловать на русские земли, сынок!

      – Уже приплыли? Наконец-то!

      – Не приплыли, а дошли! Вставай, лежебока, за бортом – Mihailovka.

      7

      – Алекс Талицкий… – протянул офицер пограничной стражи, изучив поданную мной бумагу.

      Молодой парень, лет двадцати с небольшим. Тонкие, ухоженные усики и румяное от мороза лицо. Одежда… Вы знаете, его наряд как-то не запечатлелся в моей памяти. Осталось общее, но, увы, размытое впечатление. Судя по всему, в тот момент я здорово волновался, и мне было совершенно неинтересно разглядывать детали его мундира.

      Запомнился только знак пограничной стражи, изготовленный из позолоченной бронзы, да и то лишь потому, что выделялся своим блеском на фоне черного двубортного полушубка. Знак носили на левой стороне груди. Это бронзовый щит с изображением поднявшихся на дыбы геральдических животных – медведя и волка, которые передними лапами удерживали двухлезвийную секиру.

      – Александр, – уточнил я.

      – Извините, но здесь написано «Алекс Талицкий», – невозмутимо ответил он и еще раз посмотрел на мой патент. Сверил, надо понимать, описание внешности с реальностью. Не найдя каких-либо несоответствий, офицер благосклонно кивнул и задал следующий вопрос: – Прибыли по делам или частным образом?

      – Можно сказать, что по семейным.

      – Куда полагаете направиться?

      – Для начала планирую посетить Форт-Росс,