Объявляется посадка на рейс…. Фридрих Незнанский

синдром, хотелось пить, и разговор утомлял его. – Абсолютно ничего зазорного. Это элементарный бизнес. Сам думал, как тут половчей выкрутиться.

      – Вот и я толкую об этом. Хорошо, что наши точки зрения совпадают. Поэтому очень прошу тебя заняться по горячим следам расследованием обстоятельств катастрофы.

      – Здрасьте. А какой навар мы с этого будем иметь?

      – Нужно выяснить, кому мы должны предъявить финансовые претензии – непосредственно авиакомпании или службам, которые не обеспечили безопасность полета. Согласен?

      – Насчет финансовых претензий я, честно говоря, сильно сомневаюсь. Никаких договоров у нас с ними нет и в помине. С какой такой сырости они вдруг станут с нами расплачиваться! Тоже ведь умеют считать деньги.

      – Их могут обязать.

      – Кто?

      – Правительство, например.

      – Чье? Наше?

      – Может, турецкое.

      – Леш, не смеши меня. Ладно, там видно будет.

      Главное, я сам хочу разобраться с гибелью этого «Боинга». «Пепел Клааса стучит в мое сердце».

      – Не врублюсь, что ты сказал.

      – Не я, а один парень, Тиль Уленшпигель, носил у сердца мешочек с пеплом отца, сожженного инквизицией. Чтобы боль гнева не утихла до тех пор, пока не будет совершено возмездие.

      Зная характер своего сотрудника, директор понял, что уж если обычно ироничный Корешков заговорил столь высокопарным стилем, значит, на душе у него скребут кошки. Лучше не продолжать разговор, иначе Андрей сильно разнервничается. Алексей Степанович попрощался, а вскоре позвонил опять:

      – Только что мне звонили из ФСБ. Усиленно разыскивают тебя.

      – Ну, ясный перец. У меня же был билет на этот рейс, а я не полетел. Естественно, меня числят в подозреваемых.

      – Я им дал твои телефоны: и домашний, и мобильный.

      – Да бога ради. Мне бояться нечего.

      Изабелла Хартвуд впервые оказалась в Москве, и ей здесь понравилось с первых минут. Как истая урбанистка, бог знает в каком поколении, она всегда любила большие и шумные города. Сегодня ее встретила машина английского посольства. От предложенных услуг ФСБ она благоразумно отказалась, понимая, что их машина напичкана магнитофонами, любой разговор там записывается, а постоянно контролировать себя, находиться в напряжении – тяжеловато.

      Сначала Изабеллу ненадолго завезли в посольскую гостиницу, где накормили обедом. В номере она успела только разложить вещи и переодеться. К четырем часам нужно было ехать на прием к какому-то высокопоставленному чину в ФСБ.

      В его кабинете Изабелла появилась в точно назначенное время. Встав из-за стола, ей навстречу шел статный светловолосый мужчина с пронзительно голубыми глазами. Внешностью он напоминал голливудскую кинозвезду, только лицо гораздо умнее. Изабеллу пленило то, что у эфэсбэшника был бойкий английский. Поэтому можно было общаться без переводчика.

      Хозяин кабинета был в штатском костюме, оказался майором, его звали Александр Николаевич. Поскольку Хартвуд еще из Лондона просила узнать, что