Интервью под прицелом. Фридрих Незнанский

ужина ложись сразу. Под одеялом согреешься. Я тебе сейчас горячего чая сделаю. Да и время позднее. Нельзя же столько работать. Хоть сегодня выспись, отдохни…

      – В гробу отдохну, – мрачно бросил Турецкий.

      Ирина хмыкнула:

      – Все мы так… – И миролюбиво поинтересовалась: – Много дел навалилось?

      Муж только кивнул со вздохом.

      – Что же это в стране творится? – Ирина Генриховна помрачнела. – Раньше хоть как-то выкраивал время для семьи. А теперь скоро и ночевать в своей прокуратуре станешь. С ума народ посходил, что ли? Преступление за преступлением. Вон только сегодня по телевизору видела: прямо перед камерой зарезали ветерана какого-то.

      – Как это – перед камерой? – не понял Турецкий, привычно пропуская мимо ушей каждодневные попреки в занятости.

      – Ты не видел? Все каналы только это и крутят. А начал «сплетник» наш. Московский народный. У них передача есть, когда ловят на улице прохожего и начинают вопросы задавать. Глас будто бы. Так сегодня они ветерана какого-то выбрали и стали про войну спрашивать. Ко Дню Победы стараются…

      Ирина Генриховна перевела дух. Старший помощник генерального прокурора смотрел на нее чуть исподлобья, но крайне заинтересованно.

      – Так вот. Про войну он рассказывать не стал, а начал говорить о том, как у старых и больных людей отняли лекарства при недавней монетизации льгот. О том, что не хватает их, поддельные встречаются и вообще. Он там какую-то свою ветеранскую комиссию организовал и провел расследование. Только стал виновных называть – вдруг рукою за сердце схватился…

      – И что? – не понял муж. – Эх, Фроловская, и где же тут преступление? Приступ обычный.

      – А ты не перебивай. – Ирина скорчила шутливо-обиженную мину. – Тогда все узнаешь. То-то и оно, что не сердце. Ножом его сзади ударили.

      – Ого! На глазах у всей Москвы? – не поверил Александр Борисович.

      – Именно. В «Новостях» так и сказали: «Убили во время прямого эфира». Потом «скорых» понаехало, милиции.

      – Почему – потом? А кто же преступника задерживал?

      – В том-то и дело, что никто.

      – Сам сдался? – Турецкий все еще не понимал.

      – Не поймали.

      Муж присвистнул:

      – Скрылся? А толку-то? На всю страну почти засветился.

      – Опять не то. Его и на экране не было видно.

      – Невидимка, что ли? Быть такого не может!

      – А ты возьми и сам посмотри. – Ирина Генриховна обиделась всерьез. – Сейчас без трех. В десять опять новости будут.

      Она протянула мужу пульт.

      Экран замерцал, и Александр Борисович увидел скопище «скорых» и милицейских машин, бессмысленное мельтешение большого количества людей в форме и без.

      «Да уж, – подумал он. – В такой толпе…»

      Но на всякий случай продолжал профессионально рассматривать мелькающих в кадре персонажей, позабыв даже о надвигавшемся недуге.

      В это время и зазвонил телефон.

      1

      Бык попался неудачный, скучный какой-то.