…И грянул гром. Фридрих Незнанский

не пробовала! – совершенно глухим, неожиданно севшим голосом отозвалась Чудецкая. – Через каждые десять минут номер набираю.

      – И что? Долгое, очень долгое молчание, тяжелый вздох и…

      – Не отзывается, я… я уж не знаю, что и думать. Даже больницы все обзвонила.

      – А в милицию… в милицию не обращались?

      – Нет, – отозвалась Чудецкая и замолчала, видимо думая о чем-то своем.

      – Но почему – нет? – удивилась Ирина Генриховна. – Если Дима пропал и не отзывается на мобильный звонок…

      – Ну, во-первых, в милиции просто посмеются над тем, что совершенно взрослый парень не ночевал всего лишь одну ночь дома, а его мать-дура уже с ума сходит по этому поводу, а во-вторых… – Она замолчала, видимо не решаясь рассказать что-то глубоко тайное, может быть, даже очень неприятное, – наконец собралась с духом и негромко, будто боялась, что ее может услышать кто-то совершенно посторонний, сказала: – У Димы, как и у всякого творческого человека, маленькая склонность…

      – К легким наркотикам? – чувствуя нарастающую заминку, подсказала ей Ирина Генриховна.

      – Да, к легким, – торопливо подтвердила мать Чудецкого. – Он иногда с друзьями… баловства ради… – И уже чуть повысив голос: – Но вы-то откуда про это знаете?

      – Да вроде бы как догадывалась.

      – Догадывались?.. И… и что? Ирина Генриховна пожала плечами:

      – Да в общем-то не увидела в этом ничего криминального. Студенты!

      – Вот! Правильно! – взвился голос Чудецкой. – Вы не увидели в этом ничего криминального! Потому что вы музыкант. Интеллигент. А в милиции, простите меня за это слово, в каждом мальчике, который хоть раз выкурил сигаретку с планом, видят законченного наркомана. И стоит мне только обратиться к ним с официальным заявлением об исчезновении Димы, так они в первую очередь прокрутят всех его друзей и знакомых, среди которых есть и довольно неблагополучные ребята. А это… В общем, вы сами знаете, как легко замарать имя человека и как трудно его потом отмыть. И случись что с Димой… Ведь его же сразу поставят на учет в их наркоконтроль.

      В словах Чудецкой была доля истины, и Ирина Генриховна не могла не спросить:

      – Я могу чем-нибудь помочь?

      – Да! Пожалуйста. Именно поэтому я вам и звоню.

      – Чем?

      – Ну-у, я знаю от Димы, что ваш муж – крупный человек в прокуратуре, так, может, он… по своим каналам…

      – Но он сейчас в госпитале, – может быть, излишне резко ответила Ирина Генриховна. – И-и… и я не знаю, сможет ли он сейчас хоть чем-то помочь.

      Измученная исчезновением сына, Чудецкая, видимо, надеялась на совершенно иной ответ, она надеялась на помощь, и слышно было, как она хлюпнула носом:

      – Простите, я не знала. До свидания.

      – И все-таки, – остановила ее Ирина Генриховна, – я попробую переговорить с Александром Борисовичем.

      – Но ведь он же…

      – Сегодня я буду у него и вечером перезвоню вам по домашнему телефону.

      – Может, лучше по мобильнику?

      – Хорошо.

      Перед