Кроха для генерального. Анна Леманн

стала моим другом. Она правда необыкновенная женщина. И думаю, если бы не мой отец, то я сам бы на ней женился. Моя жена будет такой же, как она. Любящей детей, умной, образованной и верной. Верить в меня больше, чем я сам. Да… именно такую женщину я хочу!

      – Ты, кажется, в неё влюблён, – хмыкает.

      – Нет, – мотаю головой. – Я сразу же запретил себе смотреть на неё иначе, чем на друга. Сестру. Поэтому могу уверенно сказать, что нет.

      – Деточка, посмотри, пожалуйста, срок годности, – останавливает Аурору пожилая женщина, аккуратно схватив за руку. – Мелко, а я очки забыла. Разве нельзя большие цифры печатать вместо всей этой ненужной информации на этикетке?

      – Срок годности, – повторяет злючка своим странным, но смешным русским. Помню, как долго я себя приучал к нормальному русскому говору. Как избавлялся от акцента и как Мириам надо мной смеялась.

      Отойдя со старушкой в сторону, Аурора берёт пакет с молоком и вглядывается в даты. Хмурится, пытаясь понять, что из этого что. Видимо, во Франции ей не приходилось читать этикетки.

      Богатая девочка? По одёжке не скажешь. Вполне себе обычная одежда, обувь и даже чемодан слегка потрёпан.

      Подойдя, забираю у злючки дешёвый фабрикат и возвращаю его на место. Вместо этого беру хорошее молоко, которое себе обычно заказываю через службу доставки продуктов.

      Проверяю срок годности и опускаю в корзину женщины, забывшей очки.

      – Это лучше, – посылаю ей улыбку.

      – Но… оно дороже, голубчик, – тянется к корзине, чтобы вернуть молоко обратно на полку. – Я лучше два молока в пакете куплю, чем одно это.

      Накрываю её руку своей, не давая ей отказаться от хорошего и настоящего молока, а не порошка с водой в пакете.

      – Вы всё, что вам нужно, набрали? Или есть ещё что-то нужное? – интересуюсь у неё.

      – Только хлебушек надо взять, – испуганно шепчет, также большими глазами глядя на меня.

      – Тогда пойдёмте возьмём хлебушек, – опускаю бутылку в её корзинку и подхватываю.

      Недолго думая, беру ещё и кефир. Бабушка Мириам его постоянно покупает и хвалит. Русские просто обожают этот кислый и вязкий продукт. Я же симпатией к нему не проникся. Но оладьи на нём люблю. Они получаются мягкими и пышными.

      – Что мы делаем? – спрашивает Аурора, нагнав меня с мороженым в руках, которое я ей передал.

      – Продукты женщине помогаем купить.

      – Она сказала, что у неё денег мало. Попросила тебя остановить, – говорит, пока я гречку и макароны в корзину складываю.

      – Я за это заплачу сам, – оповещаю её.

      – З-зачем?

      – Не знаю, – честно признаюсь и даже на секунду задумываюсь. Я никогда прежде не задавал себе этот вопрос. – Просто делаю то, что хочу. Ты же сама сказала мне, что я могу это сделать.

      – Голубчик, – включается старушка, догнав нас у прилавка с выпечкой. – Не надо! Я сама!

      – Белый или чёрный? – спрашиваю её вместо ответа на её отказ от помощи.

      – Не надо!

      – Тогда и такой, и такой возьму. Тот, что не едите, голубям скормите.

      – Ну