Но кто же знал, что мир перевернется. Татьяна Михайловна Чистова

У моих псов башку и сорвало. Соображать надо! – он постучал себя пальцем по темечку. Потом отвернулся, вздохнул:

      – Алекс и Юстас, какие кобели были… Элита, производители. Медалей по три кило у каждого, с психикой и наследственностью полный порядок. А экстерьер какой, лучшие представители породы. Ко мне очередь стояла, я на щенках больше, чем ты зарабатывал! Машину вот купил!

      Он хлопнул ладонью по искореженному крылу «нивы» и побрел осматривать свое сокровище, повернулся к Олегу спиной. Шел, и что-то бормотал себе под нос на ходу, а у Олега вдруг подкосились ноги. Он кое-как добрался до «тойоты», сунул монтировку под сиденье, закрыл машину и потащился к подъезду. Дома, не раздеваясь, пошел в кухню, огляделся – на плите сковородка, на столе хлеб в пакете, йогурты и чипсы. У окна миска с водой для Хельмы, рядом валяется зеленый резиновый мячик, в угол забился небольшой комок светлой собачьей шерсти. Олег плюхнулся на стул, выложил мобильник и пару минут смотрел на него, собираясь с духом. Потом набрал номер.

      – Я отец Нестерова Дмитрия. В полиции сказали, что он у вас.

      Олег не мог заставить себя выговорить «его тело», и говорил о Митьке, как о живом. И до последнего надеялся – глупо, отчаянно, что это ошибка, что Лосев спьяну или от усталости что-то напутал. Ждал, слушая тишину в трубке, слыша отдаленный шорох бумаг и стук клавиш, потом раздался равнодушный мужской голос:

      – У нас, но вскрытие еще не проводили. Вечером позвоните.

      – Хорошо, – как о чем-то постороннем сказал Олег, и нажал отбой. Вскрытие еще не проводили. Значит, ошибки нет.

      Дверной проем как недавно окно в больнице повело вбок, но все быстро встало на свои места. Олег посидел еще немного, убедился, что с дверями все в порядке. Потом стащил с себя одежду, ботинки и свалился на диван. «Надо поспать» – была последняя мысль. Поспать, отдохнуть, чтобы не сойти с ума и сделать все, что должен для Митьки и для Ларисы. Кроме него некому.

      Сильный влажный ветер бил в лицо, выбивал слезы из глаз. Олег не закрывал окно и гнал под двести, наплевав на последствия в виде штрафа за превышение скорости или чего похуже: отобранных прав, например. Дорога всегда помогала ему, лечила, как лечит время, километры позади точно повязкой ложились на свежую глубокую рану, и боль стихала. Но Олег знал, что это обманка, что это ненадолго, и стоит повернуть назад, как все пойдет по новой. И жуткая тишина в пустой квартире, и легкий шорох в коридоре, приглушенный звуки детского голоса и тихое повизгивание Хельмы. И сквозняк, что пробегал по полу, забирался на кровать, бросая то в жар, то в холод, отнимая сон, подводил к грани меж рассудком и безумием. Олегу не раз казалось, что он сошел с ума, когда после похорон сына пришлось вернуться в пыльную брошенную квартиру.

      Он сразу рухнул спать, но перед глазами всплывала одна и та же картина – небольшой закрытый гроб опускают в глубокую яму, и на дне полно воды. Раз, другой, третий – и Олег уже просто смотрел в потолок, но там в переплетении теней виделось одно и то же. Встал,