Семь первых иллюзий. Академия Дьянхара. Ника Ёрш

ование, Кая.

      Я закатила глаза и мотнула головой:

      – Колледж и обучение на факультете общего правоведения. Ну да… Все знают, что я никогда этого не хотела, – пробормотала и снова уставилась на здание академии.

      Оно манило к себе, звало, будто меня приворожили.

      – Многие мечтают учиться в том колледже, – заметил дядя, становясь передо мной и загораживая мощным торсом мечту. – И тебе нравилось там, что бы ты сейчас ни говорила. Просто признай, что ты отрицаешь правду в знак протеста отцу. Поехали домой? Перед тобой уже открыты отличные карьерные перспективы.

      – Угу, корпеть над пыльными бумажками в архивах, чтобы быть достойным помощником младшего адвоката в захудалой конторе! – Я вздохнула и добавила раздраженно: – Во всем этом один плюс: секретарь приемной комиссии академии обещала, что часть общих предметов пойдет зачетом.

      – Твой отец пришёл бы в ужас от пренебрежения, с которым ты говоришь о полученном образовании.

      – Знаю.

      – И когда вечером он приедет домой, то будет очень… раздосадован.

      – Мягко выражаясь, – кивнула я. – То есть впадет в ярость. И тебе тоже достанется кусочек его любви.

      Дядя устало вздохнул, потер подбородок и неожиданно рассмеялся, признаваясь:

      – Не думал, что ты все-таки осмелишься идти до конца.

      – Решил, что увижу академию и испугаюсь? Поэтому согласился привезти меня сюда? – Моя улыбка вышла грустной. – Понимаю. И все равно спасибо.

      Дядя молча похлопал меня по плечу и задумался о чем-то. Скорее всего, о взбучке, что последует от моего отца.

      Несколько лет назад папа решил, что из меня выйдет прекрасный законник. И то, что я отучилась в выбранном им колледже два года, закончив заведение с отличием, лишь утвердило его в этом мнении. Хорошо, что сегодня дядя Виктор не побоялся встать на мою сторону.

      Взглянув на него, я тщательно скрыла рвущуюся наружу улыбку. Бедняга изо всех сил старался отыграть роль ответственного старшего родственника, но выходило плохо.

      Заметив мой изучающий взгляд, дядя передёрнул плечами и принялся раздавать последние инструкции:

      – Так, обещай мне, что сразу найдешь брата, – потребовал он, прищурив ясные голубые глаза. – Хакан все тебе покажет и проведет на экзамен. А хочешь, я сам пойду с тобой и…

      – Нет-нет! – поспешила отказаться я. – Все будет в порядке. Разберусь.

      Дядя Виктор скептически хмыкнул, но проговорил с одобрительными интонациями:

      – Мне бы твоё упрямство. Пойти против мнения Александра Хейма – это дорогого стоит. Он не простит подобной выходки даже собственной дочери.

      – Угу…

      Мне была ненавистна сама мысль о том, как разочаруется отец, обнаружив мою записку. Но выбора папа не оставил.

      Два года назад он разрешил моему брату-близнецу, Хакану, поступать в академию Дьянхара на факультет боевой магии. А мне запретил.

      В голове мигом всплыл диалог, который не давал покоя по сей день.

      – Размахивать кулаками, Кая, это – не твоё, – слегка поморщившись, говорил папа. – Но можешь воспользоваться правом одной попытки и доказать мою неправоту. Дай мне поверить в гениальность твоей идеи и передумать.

      – Хакану ты разрешаешь! – возмутилась шестнадцатилетняя я. – И не просишь его что-либо доказывать!

      Папа покачал головой и вынес вердикт:

      – Мое слово – нет. – Его тон заставил меня скрипнуть зубами и… опустить голову. А папа тем временем продолжил: – Хакан – мужчина. Он должен уметь постоять за себя и за свою будущую семью. Ему пригодятся полученные в академии знания и навыки. А перед тобой, Кая, открыт другой путь. Подавай документы в колледж магистра Золла на факультет общего права с лингвистическим уклоном. Еще скажешь мне спасибо.

      – Но!..

      – Тема закрыта! – припечатал отец.

      Возражать я больше не осмелилась, приняв доводы отца, как единственно верные.

      Тяжело вздохнув, я посмотрела на оскаленную морду одной из каменных горгулий, украшающих фасад административного здания академии Дьянхара. «Надо же было выбрать именно этих монстров в качестве символики заведения», – кривясь, подумала я.

      – Детка, если есть малейшие сомнения, скажи, – дядя принялся за старое (наверняка заметил выражение моего лица и решился на новые увещевания). – Я верну тебя домой, и никто ничего не узнает.

      Слегка сжав моё плечо, он подмигнул. А я разозлилась.

      Три недели назад мне исполнилось восемнадцать, и теперь выражение «детка» страшно раздражало. А может, настроение стало портиться из-за отсутствия минимальной поддержки со стороны родни? Почему никто не видит во мне личность, способную принимать решения самостоятельно?!

      Хотелось стряхнуть с себя руку дяди и заявить очевидное: «Мне больше не пять лет. Прекрати опекать меня!»

      Но стоило приоткрыть рот, как все нужные