Перси Джексон и последнее пророчество. Рик Риордан

сдвинула брови.

      – Не знаю.

      – Мы уезжаем утром, – сказал ее отец. – Если он до сих пор не решил…

      – Вероятно, он не поедет, – с несчастным видом перебила Рейчел. – Ты доволен?

      Мистер Дэр заложил руки за спину и прошелся по комнате, мрачно поглядывая по сторонам. Я представил, как он с таким же лицом расхаживает по залу заседаний совета директоров своей строительной компании, нервируя сотрудников.

      – Тебе по-прежнему снятся кошмары? – спросил он. – Мучают головные боли?

      Рейчел швырнула дротики на пол.

      – Не стоило рассказывать тебе об этом.

      – Я твой отец, – возразил мистер Дэр, – и беспокоюсь о тебе.

      – Точнее, о репутации семьи, – пробормотала Рейчел.

      Отец никак не отреагировал, видимо, уже привык выслушивать подобные обвинения, а может, так оно и было.

      – Мы могли бы позвонить доктору Аркрайту, – предложил он. – Он помог бы тебе пережить смерть твоего хомяка.

      – Мне тогда было шесть лет, – возразила девушка. – Нет, папа, мне не нужен врач. Мне просто… – она беспомощно покачала головой.

      Ее отец остановился у окна, оглядывая Нью-Йорк, как будто это его собственность (на самом деле он владел только частью города).

      – Тебе стоит сменить обстановку, – решил он. – Ты подверглась нездоровому влиянию.

      – Я не поеду в женскую академию Кларион, – отрезала Рейчел. – А с кем я дружу, тебя не касается.

      Мистер Дэр улыбнулся, но его улыбке очень не хватало доброты, она словно говорила: «Однажды ты поймешь, как глупо себя вела».

      – Постарайся поспать, – с нажимом сказал он. – Завтра к вечеру мы будем на пляже, будет весело.

      – Весело, – повторила Рейчел. – Море веселья.

      Отец вышел из комнаты, не закрыв за собой дверь.

      Рейчел уставилась на мой портрет, потом подошла к одному из закрытых полотнищем мольбертов.

      – Надеюсь, это только сны, – проговорила она, снимая покрывало.

      На полотне был сделан простой набросок углем, но Рейчел – отличная художница. С холста на меня смотрел Лука, совсем еще маленький мальчик лет девяти, со зловещей усмешкой и без шрама. Не представляю, откуда Рейчел узнала, как Кастеллан тогда выглядел, но портрет получился потрясающий, поэтому мне показалось, что рисовали его с натуры. Из того, что я знал о жизни Луки (а знал я очень мало), следовало, что на картине он был изображен незадолго до того, как узнал, что он – полукровка, то есть незадолго до побега из дома.

      Рейчел пристально посмотрела на портрет, потом открыла другое полотно, еще более пугающее.

      На нем она нарисовала небоскреб Эмпайр-стейт-билдинг, весь освещенный огнями, а на заднем плане бушевал шторм, из облаков тянулась огромная рука. У подножия здания собралась толпа… но не туристов и пешеходов. Я разглядел копья, дротики и знамена – все признаки того, что на улице стояла армия.

      – Перси, – прошептала Рейчел, как будто знала, что я слушаю, – что же происходит?

      Сон оборвался, последнее, что