Страх звёзд. Василий Владимирович Воронков

всё это время?

      – Да много о чём. О тинктуре, например.

      – То-то я запах чувствую. – Лада махнула рукой.

      – Запах! – хмыкнул Томаш. – Это настоящий эксклюзив – аж тридцать лет выдержки. Она, видимо, хотела свой недосягаемый уровень крутизны показать. Мы такую тинктурку даже не возили обычно. Правда, теперь все кишки гудят.

      – Короче, понятно. Очередная корпоративная стерва, которая переживает, что из-за кризиса ей тинктуры не хватает.

      – На самом деле, – Томаш потёр затылок, – не совсем.

      Призрачная планета, похожая на изъеденный червями плод, зависла над стеклянными сталагмитами небоскрёбов – как фальшивая бакарийская луна.

      – Что, сегодня праздник какой-то? – спросил Томаш.

      – А я откуда знаю? У них тут каждый день праздник. Там, – Лада подняла голову, – война, а тут праздник.

      Они замолчали. С высоты двухсотого этажа казалось, что город затягивает полотно кипящих туч, над которым плывут призрачные корабли и планеты. Томаш подумал, что это самая наглядная демонстрация расслоения общества, которую он видел. Живущие на нижних ярусах видят лишь туман, а тех, кто забрался повыше, развлекают иллюминацией.

      – Дело хоть предлагает? – спросила Лада.

      Томаш вздохнул.

      – Не знаю. Это зависит… – Призрачный истребитель спикировал над небоскрёбами и рассеялся в воздухе, как отголосок битвы, которая ведётся далеко в космосе. – От многого зависит. Хотела бы убраться отсюда поскорее?

      – Спрашиваешь! – фыркнула Лада.

      Небо полыхало огнями, как во время артобстрела.

      Лада всегда считала себя человеком без родины, но больше всего ненавидела Бакар с его душными мегаполисами, низкой гравитацией и вечным смогом, из-за которого приходилось бороться с накатывающей приступами тошнотой. Сама она родилась на Литии, но в ней текла кровь двух миров. Бакариец и литийка – союз редкий и одинаково презираемый на обеих планетах. Лада нигде себе не находила места. Высокая, с атлетичным телосложением и короткими угольными волосами – она стала чужаком и на Литии, и на Бакаре.

      Она была красива – но какой-то холодной, отстранённой красотой, которая, скорее, могла вдохновить написать с неё портрет, чем вызвать шевеление в штанах. Это, впрочем, не помешало Томашу подкатить к ней в первый же полёт – и получить отлуп, о котором он до сих пор вспоминал с кислой миной. Лада тогда обворожительно улыбнулась, потрепала его по небритой щеке и сказала, что мужчины её совершенно не интересуют.

      – Так ты расскажешь, о чём вы договорились? – спросила Лада. – Или руку тебе сломать?

      Томаш даже не был уверен, что она шутит. Он набрал побольше воздуха в грудь:

      – Знаю, это покажется тебе бредом, но…

      * * *

      – Чего? Какой ещё корабль без сигнатуры? – Насир покрутил пальцем у виска. – Вы там перепились без меня? Адыр елдыш! Знал я, надо было с вами идти! Хоть развлёкся бы!

      Он с аппетитом наворачивал квелый на вид синтостейк, кое-как втиснувшись за столик в кают-компании.