Империя в поисках общего блага. Собственность в дореволюционной России. Екатерина Правилова

этой формулы. Несомненно, реформы собственности являлись частью екатерининского проекта «дарования свобод»: подтверждая свободу дворян от службы, Екатерина очищала право собственности от условий и обязательств[103]. Петр I не мог бы ввести частную собственность в том смысле, в каком этот термин понимался в России конца XVIII века, поскольку все подданные императора – от самого простого крестьянина до самого величественного дворянина – были несвободны в том или ином отношении, а следовательно, никто из них не обладал неограниченным правом собственности. Пирамидальная структура российского общества XVIII века не позволяла дворянству усиливать свои права собственности в рамках крепостного права. В начале XVIII века крепостные крестьяне владели землей и зданиями (что было строго запрещено в 1730 году), а это означало, что власть собственника-дворянина была ограничена как снизу (поскольку крестьяне сохраняли контроль над некоторыми участками земли и над другими ресурсами), так и сверху (поскольку сама власть дворян над землей происходила из их обязанности служить). Укрепление частной собственности неизбежно усиливало крепостное право. В XIX веке историк Иван Беляев писал, что упразднение обязательной дворянской службы разрушило пирамидальную структуру, которая поддерживала патримониальную систему собственности[104]. С уничтожением обусловленной служением собственности на землю государство потеряло право выступать верховным собственником, тем самым позволив окончательно превратить крестьян в имущество владельцев[105]. Таким образом, свобода собственности, данная дворянам, закрепила несвободу других людей. Россия не была в этом смысле уникальна: введение частной собственности на землю обычно сопровождалось упрощением правил, стандартизацией практик, ликвидацией обычного права и другими мерами не в пользу крестьян[106].

      Екатерининские реформы приноровили российские законы о собственности к европейским нормам, которые, в свою очередь, основывались на римском праве. В сущности, Екатерина романизировала русскую правовую систему, что предполагало прежде всего стандартизацию (римское право ценилось за элегантность и простоту[107]). Попытки Екатерины европеизировать русское законодательство неоднократно анализировались историками. Многие утверждали, что введение абсолютных и исключительных прав собственности чрезмерно примитивизировало сложные земельные отношения между государством, дворянами и крестьянами[108]. Как показала Валери Кивельсон, многослойная система земельных отношений в XVII веке допускала, что и крестьяне, и землевладельцы одновременно могли считаться собственниками одного и того же участка земли: «Право собственности на землю не воспринималось как единое, однозначное, необремененное, индивидуальное право. В своих показаниях крестьяне выражают свое понимание множественных, пересекающихся и параллельных уровней собственности…» По словам Кивельсон,

103

О дворянских правах собственности см.: Winkler M. Eigentum, Heiliges Recht! Seele der Gesellschaft! Adel, Eigentum, und Autocratie in Russland um 18. und frühen 19. Jahrhundert // Jenseits der Zarenmacht: Dimensionen des Politischen im Russischen Reich 1800–1917 / Hg. von W. Sperling. Frankfurt am Main. New York: Campus Verlag, 2008. S. 71–97.

104

Ту же идею можно найти у Ричарда Пайпса: Pipes R. Private Property Comes to Russia.

105

Цит. по: Каменский А. Б. Крещеная собственность в законодательстве XVIII века // Представления о собственности в российском обществе XV–XVIII вв.: Проблемы собственности в общественном сознании и правовой мысли феодальной эпохи / Под ред. Н. А. Горской и Е. Н. Швейковской. М.: Институт российской истории РАН, 1998. С. 170.

106

См., например: Thompson E. P. Custom, Law and Common Right // Customs in Common. London: Merlin Press, 1991. P. 97–184; а также обширную литературу по реформам собственности в колониальных империях.

107

Getzler J. Roman Ideas of Landownership // Land Law: Themes and Perspectives / Ed. by S. Bright and J. Dewar. Oxford: Oxford University Press, 1998. P. 82. Об «изобретении» в XIX веке понятия абсолютного и исключительного права собственности правоведами, которые заявляли, что вывели его из римского права, см.: Birks P. The Roman Law Concept of Dominium and the Idea of Absolute Ownership // Acta Juridica. 1985. Cape Town: Yuta, 1986. P. 1–38.

108

См., например: Эльяшевич В. Б. История права поземельной собственности в России. Paris: Société anonyme imprimerie de Navarre, 1948. Т. 1: Юридический строй поземельных отношений в XIII–XVI вв. С. 383.