.

на кирпичики каждый мой поступок, каким бы незначительным тот ни был. Моё правило простое: «Стрелять, куда прикажут, и не задавать лишних вопросов».

      Но сегодня, под мрачным, тёмным небом, готовым вот-вот излиться дождём, дурные мысли штурмовали голову с удвоенной силой, в бессмысленной попытке вернуть мне осознание реальности пред тем, что вскоре мне придётся совершить. Однако мой череп был твёрже бетона, и, чтобы проникнуть в него, им пришлось бы использовать взрывчатку. Просто было довольно странно, что рефлексия подкралась ко мне именно в этот момент.

      Мы ведь и раньше проводили зачистки. Беспорядочные, сумбурные бойни – дитя любой войны. Но сейчас-то наша «Великая кампания»¹⁹ закончилась?

      Ну вот. Опять в голову лезут вопросы, не имеющие смысла, на которые никогда не найдётся достойного ответа. Я знаю своё дело – стрелять, когда и в кого скажут. Больше мне ничего не нужно. Мне некуда возвращаться, меня никто не ждёт. Я убил всех, кто был мне дорог в тот момент, когда убил человека в себе самом…

      Вот она, большая солдатская палатка, наспех установленная пару дней назад. Внутри горел свет, а снаружи сильно пахло жжёным табаком. Хороший знак. Вхожу. Внутри, среди облаков плотного дыма, при свете маленькой керосинки, сидело восемь человек, увлечённо игравших в карты. Вроде все на месте.

      При моём появлении бойцы встрепенулись и вскочили со своих мест, попытавшись закрыть собой разложенные на кровати картонки. Азартные игры запрещены в армии Ордена. Я же никогда не видел в этом ничего плохого и предпочитал игнорировать столь невинное увлечение. По крайней мере, для той мясорубки, в которую нас всех постоянно кидает.

      – У нас новое задание. Зачистка. Всё как всегда, только масштабнее и под подозрением все. Я уже получил назначение на сектор. Сейчас объявили сбор, как только он закончится, мы встретимся вместе с остальными отрядами нашего корпуса и двинемся в назначенный район. Одевайтесь и стройтесь перед палаткой. У вас пять минут.

      Я не знаю имён солдат, предпочитаю не привязываться к тем, кого могу потерять в любую минуту. А скольких я уже потерял? Кто со мной с самого начала и есть ли такие вообще? Не знаю, мне достаточно того, что они знают, как выгляжу я, а я, соответственно, визуально помню тех, за кого отвечаю.

      Бесчеловечно? Верно. Но я слишком давно не видел людей, чтобы помнить, как подобает себя вести высшему примату. Да и помню ли я самого себя? О, эти мысли! Стоит попасть в голову одной, и ты уже обезоружен.

      В их круговерти, я даже не заметил, как мы уже погрузились в кузов и едем сквозь тьму… Да, я вроде бы присутствую здесь, знаю, что больше половины младших офицеров пока так и не застали свои отряды на месте, отправившись на поиски, а всех остальных оперативно посадили в грузовики, но в то же самое время я так далеко…

      Лишь иногда выныривая из забвения, как из сна, я вижу столь знакомые картины. Высадка: крики, топот, где-то уже слышна стрельба. Отдаю команду – все восемь человек строятся перед автомашиной.

      Отправляемся