Староград. Артем Александрович Рудик

правительства протектората, но не с целью подорвать их снабжение или ослабить влияние, нет, в его приоритетах было просто убить как можно больше колпаков или тех, кто им помогал. Безусловно, все эти убийства помогали нам в нашем деле, ведь с каждым таким рейдом количество потенциальных противников уменьшалось. Однако потери с нашей стороны были не меньше, если не больше, что Виктора, казалось, вовсе не заботило.

      Ну а все его идеи, так или иначе, сводятся к возрождению былого величия Ронии, возможно, даже слишком радикальным образом… По крайней мере, до тех пор, пока я не стал его противовесом в вопросах идеологизации нашего движения, предлагая более мягкий и мирный исход нашей борьбы, который он сам, пусть и не слишком охотно, принимал.

      В целом, можно сказать, что его деятельность была продуктом прогрессирующего безумия. Однако это не будет полной правдой, ибо то, что делал Виктор, на деле было отражением абсолютно разумного страха перестать быть свободным. Просто свобода для него – это продолжение войны. Впрочем, как и для всех в городе.

      А потому я и те мои коллеги, которых ещё не захлестнула его ярость, внедряемся в ряды правительства, дабы вести двойную игру и расшатывать режим колпаков более изящным образом: кто-то в роли коллаборациониста, кто-то в роли местечкового чиновника, а кто-то на производствах, выворачивая и без того шаткую систему контроля Ордена наизнанку. Я тоже внедрился, как один из псов на поводке у нового управляющего Салема, и, можно сказать, был на сей момент одним из самых приближенных к его особе людей.

      Иронично, но я мог положить конец его ещё даже не набравшей ход диктатуре одним махом. Однако действовать было ещё рано, ибо даже если мы убьём коменданта, колпакоголовые просто пришлют нового. Рыба должна сгнить не с головы, а наоборот. Ведь если мы уничтожим то, на чём Салем постепенно строит свою власть, он недолго удержится на своём троне. А потому стоит действовать ещё изощрённее и просто выжидать, пока наша деятельность не принесёт своих плодов, которые, в свою очередь, позволят нам убрать и самозванного царька.

      К слову, не все те, кого к нам прислали их Карнима, были совсем уж ублюдками, это нельзя не признать. Иногда даже германцы были более гуманны, чем коллаборационистская погань. Вот Герман Шейм, например, был гораздо более лояльным к ронийцам, чем тот же генерал Соколов.

      И даже несмотря на то, что мы были по разные стороны баррикад, я пропитался уважением к этому рыцарю. Тем самым уважением, которым обычно пропитываются дуэлянты, готовые в любой момент выпустить своему благородному врагу мозги наружу.

      Ибо он всё же не смог бы стать здесь своим, какие бы меры для того ни предпринимал, да и, скорее всего, не пытался. Просто после прибытия в Ронию загадочной девушки Шейм стал предпринимать попытки хоть немного облегчить жизнь моих соотечественников и выпрашивал у руководства различные послабления, которые иногда даже принимались. Неизвестно из-за чего в нём вдруг проснулся гуманист. Возможно, он желал искупить