Никто не живёт долго и счастливо. Анна Ясельман

нишу сзади. Шкаф старый. Лера помнила, с каким трудом бабушка открывала рассохшиеся дверцы, а внутри было только пахнущее лавандой постельное бельё и давно приготовленные «смертные одежды». Ключ на месте. Значит, не отпирали. В чём же тогда они бабушку?.. Лера согнулась как от удара в живот, опустилась на пол и завыла.

      Два часа спустя Лера легла спать. Пустая бутылка из-под Риохи осталась на столе – плохая примета, но вставать не хотелось. Снилось, что бабушка заперта в каком-то ящике, стучится, скребётся, просит её выпустить. От страха проснулась, вдохнула глубоко, выдохнула медленно, но прямо над ухом раздался скрежет и пронзительное «ыыыыыуи!» Лера подскочила, кинулась через комнату к выключателю. Электрический свет мгновенно заполнил комнату, но на шкаф его силы не хватило – огромный, он казался ещё большее и темнее чем обычно. Внутри билось нечто. Лера приняла решение.

      Дверца шкафа затрещала и поддалась, но внутрь Лера толком заглянуть не успела – кусок темноты бросился на неё и обжег плечо. Стук, звон, кровь на дёрнувшейся к плечу руке и уже более привычное «маааааааау!» откуда-то сзади.

      В шкафу обнаружились аккуратно перевязанные поясками от халатов коробки и письмо «моей внучке Валерии Ивецкой»:

      Лера, здравствуй.

      Я, видимо, умерла, значит поступаю сейчас верно. В коробках – всё самое ценное, ты разберёшься. Береги, но, если будет нужно – продавай, я позволяю. Феликса тоже запру, если успею. А Ваську не стану – он новенький, подерутся. Покорми обоих. Не реви долго!

      Целую, бабушка Алевтина

      Дама со своим бокалом

      …и вот однажды обнаруживаешь себя совершенно без косметики и укладки, но зато с бокалом не-просто-так-вина по правому берегу С-го проспекта. Да, в Питере, говорят, ещё так можно – с бокалом. Туристы оглядываются, местные кивают. До ближайшего бара – 700 метров, как раз успеваешь допить.

      – Добрый вечер. Чем гордитесь особенно?

      – Водкой, мадам. В России принято гордиться водкой. Её же и стыдиться, кстати, тоже принято. Но вы, я вижу, предпочитаете белые сухие стиля Мерсо?

      В Питере любой бармен за 11,7 секунды распознает любую фантазию герра Риделя.

      – Благодарю вас.

      Отпиваешь глоток.

      – О! То, что нужно!

      Бокалом салютуешь. Ещё глоток и на выход. Бармен тоже улыбается, конечно. Тут главное ни словом, ни жестом не выказать недовольства. Дама со своим бокалом – персонаж почти сакральный. Бармены знают – обидишь такую, меняй работу.

      Давно это было. Кто она такая, уже никто не помнит. И в каком это городе было – тоже. Известно только, что однажды она пришла в бар. В мёртвое время, клиентов почти не было. Села к стойке, бокал напротив себя поставила. Бармен занят был, не сразу её увидел, но, как увидел – сразу подошёл. Потом говорил, что было в ней что-то… такое… странное. Она вина попросила, а какого – не сказала. Он спросил. Вежливо. А она рассмеялась, бокал