Счастье быть собой. Перерождение. Екатерина Молчанова

величественной старости, скрипели и жалобно стонали. Время от времени роптали и тёрлись друг о друга сучьями, с громким треском роняя сухие ветви на землю.

      Берёзы, склоняя надо мной раскидистые ветви, кажется, обнимали меня, сочувствуя и по-настоящему сопереживая. Они умеют хранить заветные тайны, белоствольные подружки.

      Я убеждена: деревья и человек связаны между собой таинством. В радости или в печали я приходила в лес, чтобы обняться с деревьями, потрогать их шершавую кору. В тот же миг чувствовала: вековая сила земли ослепляюще переливается в ладони, согревая и окутывая всепоглощающей любовью моё тело, от пальчиков ног до макушки. Прислонившись к коре тонкой берёзки, я удивительным образом успокаивалась. Слушая пение птиц, укрывшихся в ветвях, переживала боль и тоску высоких качающихся вековых деревьев, как будто чувствовавших приближение неизбежного конца на земле.

      Внизу густо росла трава, окутывая корни деревьев, выпирающие из-под земли, цветастыми огоньками летних цветов: маков, колокольчиков, клевера, ромашек, ноготков. А над ними вовсю порхали разноцветные бабочки, танцуя на солнышке перед каждым цветком беззвучный и замысловатый танец, вибрируя крыльями с разной частотой. Громко жужжа, подлетали к цветочной столовой пчёлы, проявляя особое почтение к нежным созданиям – бабочкам.

      Лето наполняло таинственным присутствием сады и парки, в которых мы любили гулять вместе с мамой. Спелые сочные вишни громоздились на ветках, за ними спешили созревать абрикосы и персики. Цепкие колючие ветви ежевики сплошь и рядом усеяны сладкими тёмно-фиолетовыми, почти чёрными крупными ягодами, которые я любила срывать, а они, не помещаясь в моих ладошках, вмиг рассыпались в траве.

      Куда ни глянь, буйство цветов, праздник плодородия в чистом, красивом Ташкенте. Лето в городе всегда яркое и жаркое. Под шатром низких туч воздух становился горячим, и даже выпадавший следом за тучами дождь проливался тёплый-претёплый. Нежные капли дождя по-хозяйски смывали пыль с дорог и листвы, оставляя за собой светящуюся радугу…

      Мне 6 лет. В тот день я направлялась на занятия танцами через густую аллею из тучных дубов, клёнов и мохнатых сосен. Казалось, с каждым моим шагом деревья раздвигаются на пути к дому детского творчества.

      Почти дойдя до двухэтажного здания, окружённого чёрным кованым забором, посмотрев на озеро через дорогу напротив аллеи, я открывала тихонько калитку во внутренний дворик дома детского творчества. Здесь проходили танцевальные уроки.

      Перед началом занятий танцевальный зал всегда проветривали. В нём занимались дети и подростки многих танцевальных коллективов, успевавших сменять друг друга как в калейдоскопе. В помещении всегда было жарко и душно. Проветривание мало помогало, и вдобавок к этому, как правило, на занятиях окна оставляли открытыми для циркуляции свежего воздуха.

      Я любила заходить в зал перед началом тренировки, пока никто не пришёл. В одиночестве представляла себе, как медленно под музыку первого русского вальса писателя и музыканта Александра Грибоедова кружусь