Волшебный меч Курыкан. Станислав Гольдфарб

внешнюю политику и говорить нечего – был и разумен, и решителен, да и жесток, когда необходимо.

      Это при нём Украина воссоединилась с Россией, и Речи Посполитой ничего не оставалось, как этот факт признать.

      Это он начал движение к Балтийскому морю, успешно повоевал с Османской Портой, это при нём армия начала подвергаться реформе. А вот времени у Алексея Михайловича-то и не хватило. В 47 лет ушёл! И, разумеется, не вовремя! Царедворские смуты начались – немудрено при двух малолетних наследниках – Иване и Петре. Последний – дивное дитя, которое, став Петром I, известно, что с патриархальной Россией сотворил!

      В отдалённых уголках царства почуяли, что Москва занята делами ближних княжеств да европейскими коллизиями, то тут, то там вспыхивали бунты-восстания. Этому способствовали и территориальные проблемы. В частности, с Китайской империей оставались неурегулированными пограничные вопросы. Ничего хорошего смутные времена не приносят, одни огорчения и потери.

      …Шёл 1686 год. Немало лет минуло с той поры, как Ефимий, Кирьян, Михей и Хват тайно были отправлены в секретную экспедицию на остров Ольхон – самый большой на Байкале. Туда, по дипломатическим донесениям, монгольский Очарой-хан снарядил своих лазутчиков, приказав найти и доставить ему котёл Чингисхана. Острожники планы шпионов расстроили и после многих приключений вернулись в Иркутский острог.

      С тех пор многое изменилось. Острог стал городом. Прежний воевода Яков Иванович Похабов отбыл на другое место службы. Вместо него поставили Леонтия Кислянского – дипломата и художника. Много чего успел новый воевода: знатно писал иконы, расписывал храмы, слыл талантливым рудознатцем, в Енисейске послужил, получил чин письменного головы…

      Живописцем, кстати сказать, слыл хорошим, золочением и серебрением славился. За труды свои стал московским дворянином. А теперь вот в Иркутске – главный.

      Время такое наступило, что царю сведущие люди понадобились, которые в месторождениях руды разбираются, краски, слюду, нефрит добывать умеют. Здесь Леонтий проявил себя как знаток горного дела: сумел найти слюду около Байкала и на Ангаре, голубую краску на Витиме, графит, жёлтую краску и красную – в окрестностях Селенгинска…

      А ещё Леонтий открыл в Иркутске иконописную мастерскую, завёл учеников. Вот какого воеводу посадили управлять городом.

      По вечерам Леонтий частенько отправлялся в иконописную мастерскую. Писал сам да приглядывал за молодыми учениками. Хотел, чтобы здесь, в Иркутске, утвердилась его школа иконописи. И то – хорошие ученики подобрались, смышлёные.

      Вот и сейчас воевода собирался в иконописную. Но не случилось – влетел запыхавшийся, весь в пыли гонец от приказчика Тункинского острога Могулёва. Поглядев на гонца, Леонтий спросил:

      – Гнал?

      – Так, как не гнать, когда воевода приказал срочно известие передать.

      – Ну, передавай!

      – Велено на словах сказать. Писать было некогда, торопились очень.

      – Ну, давай на словах.

      – Просил воевода сказать, что прибыло