Пока ты здесь. Наталья Ильина

остался далеко позади.

      – Здесь часы не ходят. Никакие. Я проверял.

      – Что здесь еще не так?

      Она пробежала глазами по ближайшей вывеске. Вывеска как вывеска.

      – Много что, но тебя это не должно беспокоить. Лучше следи за солнцем.

      – Зачем?

      Дина оглянулась. Мутный диск, зависший на уровне средних этажей между двух одинаковых кирпичных «точек», еще не добрался до кромок их высоких крыш.

      – У тебя есть только этот день. Не успеешь вспомнить и поймать последний луч – пропадешь.

      – Не поняла. Ты же не пропадаешь?

      – Я – нет. И в этом нет ничего хорошего. Я здесь такой не один. Некоторые совсем потерялись. Некоторые, как я, пытаются понять. А кое-кто… Тебе это не нужно.

      Он замолчал.

      – Слушай, мы идем неизвестно куда. Убежали неизвестно от кого. Ты ничего не хочешь объяснить толком. Может, я вообще пошлю тебя на фиг и… – Дина покрутила головой, – пойду вон в кафе. Пить хочу. И есть хочу тоже!

      Конечно, она врала. Меньше всего на свете ей хотелось сейчас остаться одной в этом пустом страшном месте. Дина огляделась. Широкую улицу, на которую они свернули, тусклые полоски трамвайных путей разрезали на две половины, и нигде – ни впереди, ни позади – по-прежнему не было заметно никаких признаков жизни. По-прежнему совсем отсутствовали автомобили. Она еще не увидела ни одного, пусть даже и неподвижного.

      – Машин нет, – удивленно озвучила Дина последнюю мысль.

      – Нет, – согласился Алекс. – Никакого транспорта, совсем. Я как-то добрался до аэропорта, так там ни одного самолета. И вообще – очень неприятное место.

      Он внимательно посмотрел на спутницу и решительно кивнул.

      – Хорошо. Давай зайдем в кафе. Не уверен насчет еды, но попить-то мы сможем. Я расскажу то, что знаю, только ты не пугайся.

      «Не пугайся». Дина была напугана так, что сомневалась, можно ли бояться сильнее.

      В небольшом, на четыре столика, зале царил загадочный полумрак. Алекс, не задерживаясь в дверях, прошел к большому окну, сгреб пластинки опущенных жалюзи в кулак, а потом с силой дернул вниз. Жалюзи оборвались и с металлическим шорохом, скрипя по простенкам пластинками позолоченного алюминия, соскользнули вниз. Стало значительно светлее.

      – Ты зачем? – поразилась такому варварству Дина.

      – Темно. Оно предпочитает мрак.

      – Какое «оно»? Что это значит?

      Она догадалась, что речь идет о том, кто издавал жуткий звук в супермаркете. Воспоминание заставило ее передернуться.

      – Погоди.

      Алекс деловито направился за стойку, чем-то там погремел, и на бежевой пластиковой столешнице появились две чашки, горка пакетиков с крекерами «Тук» и орешками. Кофейный автомат тихо загудел.

      – Повезло! – возникла над стойкой взлохмаченная голова Алекса. – Электричество тут часто глючит. Иногда чайник можно час греть, а чаще всего напряжения просто нет совсем.

      – И как же ты тут живешь, костры разводишь, что ли?

      – Нет. Огонь тоже не всегда ведет себя