Сапер. Внедрение. Алексей Вязовский

развел руками. Мол, на все воля Божья.

      Меня провели в палату, где лежал лысый пузатый немец с перевязанной грудью. Его бледное, почти серое лицо было мокрым от пота, он что-то шептал, пялясь в потолок. Из-под повязки торчала трубка, другой конец которой был засунут в бутылку с водой. Рядом с кроватью стоял стол, два стула. Навстречу мне поднялся военный с петлицами старшего лейтенанта артиллерии. Вроде видел я его в управлении.

      – Доброе утро, – поздоровался я, подходя к столу.

      Дверь за мной осторожно закрыли, наверное, Пестель.

      – Приехали? – подал мне руку старлей, или кто он там, в особом отделе. – Хорошо. Послушайте, подождите меня минут десять, мне там кое-что доделать надо, я приду, и мы тут начнем. Стенограмму я сам писать буду, обучен. Добро? – И, не дожидаясь ответа, ушел, прикрыв за собой дверь.

      Немец что-то бормотал себе под нос про тридцать составов с горючим, которые нужны немецкой армии в день для наступлений. А дают только двадцать семь…

      – Name?! – пробудил я его из забытья. Оберфельдинтендант открыл глаза и тут же вернулся к обсуждению с самим собой количества поездов.

      На мои вопросы фашист не реагировал, продолжал бредить. Кого тут расспрашивать? Я подошел к окну, задумался. Надо решать быстро. Судьба подкинула мне шанс. Но я вступаю на такой тонкий лед… Что и сказать страшно. Рискнуть или нет?

      Выглянув наружу – в коридоре было пусто, – я плотно закрыл дверь, схватил лежавшую на тумбочке клеенку, бросил ее на лицо немца, потом вытащил у него из-под головы подушку и прижал ее к клеенке, навалился всем телом. Фашист захрипел, задергался. Я легко его удерживал, прижимая все сильней к постели. Спустя пару минут фон Брок дернулся последний раз и замер. Я подождал еще какое-то время, затем аккуратно снял подушку, приложил руку к артерии на шее. Мертв. Поднял с пола упавшую клеенку и аккуратно положил ее на место.

      Засунул подушку ему под голову, быстро вышел из палаты. На медицинском посту сидела белокурая медсестра, что-то быстро писала.

      – Доктора позовите, – сказал ей я. – Что-то немцу совсем тяжко, умирает вроде.

      Она вскочила, побежала куда-то, крича на ходу: «Доктор! Доктор!»

      Через несколько секунд из кабинета выбежал Пестель, за ним еще кто-то, вскоре к палате фон Брока мчалась целая толпа.

      Впрочем, вся суета тут же и кончилась: доктор признал немца самым мертвым из присутствующих, и все разошлись. Тут и вернулся старлей, наверное, закончив свои неотложные дела.

      – Умер? – спросил он, замерев в дверном проеме. Выглядел он не очень расстроенным.

      – Да, но перед смертью успел кое-что рассказать, – ответил я. – Сейчас запишу, пока не забыл ничего.

      Я схватил лист бумаги и начал быстро записывать. Особист подошел поближе и попытался рассмотреть, что же я там услышал.

      – Извините, но это сведения уровня комфронта, – вежливо сказал я, прикрывая написанное рукой. Старлей тут же отошел в сторону. Сам понимает, что не все тайны приятно знать.

      – Ну вот, все. – Я отложил в сторону бумагу и положил карандаш на стол. – Давайте его