Сапер. Внедрение. Алексей Вязовский

подарил Вере платок, отдал на ревизию вещмешок. Ну, и тулупчик пришелся почти впору! Чуть широковат в плечах, но это не страшно.

      – Ой, яблоки!

      Мне кажется, жена антоновке обрадовалась даже больше, чем бисквиту и платку.

      Пока Вера накрывала на стол, я вышел в коридор, проинспектировал места, так сказать, общего пользования. Чистенько, но бедно.

      Иду по коридору, слышу из-за одной двери: «Объясните мне!» И потом снова то же самое. И еще не раз. Да голос противный, въедливый.

      Вернувшись в комнату, спрашиваю:

      – Кто это там у вас все требует, чтобы кто-то что-то объяснил?

      – А, так это новенькая наша, Елена Николаевна, – засмеялась Вера. – Недавно в начальницы мелкие вырвалась, так теперь вырабатывает командный голос. Сядет на стул, скорчит рожу, будто только что кусок дерьма съела, и заводит своё «Объясните мне!». Так, не отвлекайся, я уже на стол накрыла!

      Я быстро оценил сервировку и тут же впился губами в шею жены. Наслаждаясь таким знакомым запахом, нащупав на талии поясок, развязал его и, расстегнув пуговицы платья, покрыл поцелуями плечи и грудь любимой.

      Вера охнула, тоже принялась меня целовать. До ужина дошли только спустя час.

* * *

      Уезжал со слезами. Утром Вера вскочила ни свет ни заря, начала готовить завтрак. А в глазах уже мокрота. Раньше такого за ней не замечал.

      Успокоил как мог, оставил деньги, что выручил за продажу золота: мне все равно в Киеве они не нужны, я же на полном довольствии состою в штабе.

      На выходе обнялись, жена долго не отпускала.

      – Прости, не знаю, почему расклеилась. Плохие предчувствия.

      Вера шмыгнула носом, достала платок.

      – ВСЕ! БУДЕТ! ХОРОШО! – Я прямо излучал оптимизм. Вернее, пытался.

      Чтобы отвлечься от тягостной сцены расставания, купил, как рекомендовали старшие товарищи, «Правду». А там на развороте: «Подвиг лейтенанта Соловьева». Большая статья про бой на Хрестиновке и уничтожение зондеркоманды. Журналисты почему-то объединили два этих эпизода, а выход из окружения вообще выкинули. Не было его.

      Ну и большая порция хвалебных слов, «так победим» и все такое прочее. Фотографий нет, я остался инкогнито.

      Когда подлетали к Киеву и закончилась болтанка (пилот стерегся немецких истребителей и шел в облаках по приборам), показал статью Кирпоносу. Тот изучил статью, но только неопределенно хмыкнул. Никаких комментариев не последовало.

      Зато уже в Киеве Масюк чуть руку не оторвал – так тряс.

      – Ну ты и герой! Могли бы орден Ленина дать за такое, жмоты.

      Раскрытая «Правда» лежала на столе адъютанта.

      – Как у вас тут? – поинтересовался я, меняя тему. – Новости из УРов есть?

      – Стоят, – коротко ответил Аркаша. – Тут такое дело…

      Договорить он не успел: в приемную заглянул Чхиквадзе.

      – Петр Николаевич? Приехали? Очень хорошо, срочно нужна ваша помощь! – сказал он, явно о чем-то беспокоясь.

      – Что-то случилось? – недоуменно спросил я. Просто никак не