Дом над Волгой. Александр Станиславович Малиновский

что Мишка невольно попятился.

      – Тебя кто-то учил из взрослых! – выкрикнул он, невольно озираясь: то ли готовился занять хорошее местечко на дороге, то ли оробев.

      – Сам! Тебе сейчас придётся попрыгать, а то пятки отшибу, понял? Не будешь больше кобениться.

      – Да ладно, отшибу… Сам получишь по сусалам. Вот послушай.

      И пропел жидким, ужасно мерзким голосом:

      Шурка-пупурка. Турецкий барабан.

      Как заиграет на пузе таракан!

      Он ничего, оказывается не боялся, этот узкоплечий, веснусчатый и дерзкий Мишка Лашманкин.

      – Стишки твои глупые, для первоклашек.

      – А у тебя какие есть? – спросил Мишка.

      Стихов у Шурки таких не было. И это его немножко озадачило. Он задумался. И потерял инициативу. А противник не дремал, кочетом бросился на Шурку и, обхватив со спины его же уздечкой, стянул её впереди, захлестнув концы.

      – Ах, ты так?.. – запоздало спохватился Шурка и резко метнулся влево, быстро сообразив, что в падении может освободить из плена руки. Так и оказалось. Противник не ожидал при всей своей коварности такого манёвра и они повалились на дорогу. Изловчившись, нырком выскочил Шурка из-под неприятеля и оказался вмиг верхом на нём. Мишка извивался под седоком, а тот, не помня себя, схватил горсть грязного дорожного снега и стал размазывать по потному лицу противника.

      – Ах, ты так, так, ты так… – взвился Мишка.

      Но Шурка его не слышал. Он уже ничего не сознавал…

      И вдруг прозвучал властный голос:

      – Отставить! По стойке «смирно» становись!

      У обочины, опершись на костыль, в жёлтой фуфайке стоял Шуркин отец. Руки под военной командой ослабли вмиг. Противники поднялись.

      И тут последовала новая команда, которая вновь заставила их подчиниться:

      – По разным сторонам дороги разойдись! По домам «шагом марш»!

      Дома, внимательно глядя на Шурку, отец сказал:

      – Молодец, такого крепкого парня свалил. Это хорошо. Но кто же лежачего бьёт? Несправедливо. Так нельзя.

      – Да я… – Шурка хотел объяснить, что они разом повалились. Но отец опередил:

      – А зачем ты ему лицо грязью мазал?

      – Я не помнил, что делал, совсем…

      – Ну, брат, – отец покачал головой. – Драться надо уметь так, чтобы не терять над собой власть. Иначе до беды недалеко. И ещё надо знать, за что дерёшься.

      Он строго посмотрел на Шурку:

      – Причина для драки была серьёзная?

      – Была, – потупившись, ответил Шурка.

      – Ну, раз была, то всё нормально. Веселей гляди. Бери вёдра, пошли скотину поить.

      Через несколько минут вёдра весело загремели в руках Шурки. А чуть позже призывно на калде замычала Жданка.

      Полонез Огинского

      Шурка давно уже знал, что дядя Гриша Кочетков в войну работал в утёвской сапожной мастерской вместе с его польским отцом.

      На прошлой неделе он, как взрослый, подошёл к Кочетку прямо на улице, когда тот проходил мимо их двора, и спросил:

      – Дядя Гриша, расскажи что-нибудь