Проклятое место. Тропою мести. Артём Помозов

отморозок выстрелит в гитариста на привале.

      – Ну-ну. Все равно не особо громко горлань, пожалуйста.

* * *

      Вадим сосредоточенно настраивал гитару, подкручивал там что-то.

      – Начнем, пожалуй. – И его пальцы побежали по струнам.

      Заиграла довольно простая, но оттого и красивая мелодия. И Музыкант запел:

      – Мне показалось: мир погиб…

      Кругом белым-бело.

      Я видел страшный черный гриб…

      Мой дом теперь – стекло…

      Андрей почувствовал, как в уголке его глаза начала собираться влага. Но не столько из-за слов, сколько из-за пробирающего до мурашек сочетания нот. А Вадим продолжал, повысив голос:

      – По небу вьются облака,

      Кислотным льют дождем,

      Гноится кожа на руках,

      Но мы еще живем.

      Богач всегда имеет хлеб,

      А бедный – ничего!

      Обезображен он, ослеп

      От взгляда твоего.

      Взгляни на небо, там печаль

      И горе всех людей!

      А может, и иная даль,

      Что сохранит сто дней…

      «Как играет-то… так просто… и так душевно…» – Андрею захотелось во что бы то ни стало оказаться сейчас рядом с Олей, обнять ее, сидеть так на берегу реки, перебирать в пальцах ее шелковистые волосы, мечтая о лучшем будущем…

      – А нас осталась – капля лишь

      Живая в море слез,

      Зачем на Землю, зло, спешишь?

      Ответь на все, Христос!

      Последний путь, последний бег.

      Я песню допою.

      Затем паду на серый снег,

      Но в небо вновь смотрю…

      Допевал он, понизив тембр голоса:

      – Там проплывают облака,

      Пророча ураган.

      Растайте, льдины и снега,

      Скажите: я ведь спал?[2]

      Затем проигрыш.

      И повторение «Последнего пути».

* * *

      После выступления Вадим выслушал похвалу от Андрея, а потом, застенчиво улыбнувшись, протянул ему два грязных пистолета.

      – Держи. Только протри их какой-нибудь ветошью. Нашел в этой же деревне. Один из них, я так понимаю, твой, если не два сразу.

      – Благодарю. – Андрей принял пистолеты, засунул их в карманы куртки.

      Музыкант снял с плеча автомат:

      – Как тебе, а? «Ксюша»! Нашел в «Газели». Три полностью заряженных магазина. Больше не было. Ты прости, сынок, но из своих запасов выдать не могу, почти ничего не осталось.

      – Благодарю за помощь.

      – Вот еще, возьми вещмешок. Там еда, вода и таблетки. Совсем немного, но на день-другой должно хватить. Все из той же «Газели», нам ты ничего не должен. В ближайшее время, не забудь, смени бинты и повязку на глазу, промой себе раны. Там и перекись есть, хлоргексидин еще. Будет жечь, особенно глаз, но без этого никак. Задумайся о том, чтобы погоняло сменить. Какой ты Рэй? Ты теперь Одноглазый Джо!

      – Совсем не смешно.

      – Ой, да ладно тебе.

      – Пора прощаться.

      – Пора.

2

В. А. Кузнецов. Мне показалось. 1992.