Брюс. Лаврентий. Константин. Никита Безруков

сломал ветку у ореха?

      Он окунулся в далекое прошлое, воспоминания не давали покоя. Перед глазами музыканта возникла картина, как он учил младшего брата стрельбе из лука.

      Марк помнил виноватый, но при этом невинный взгляд своего младшего брата.

      – Кто это сделал? – спрашивала мама.

      – Это не он, если и наказывать, то только меня, виноват, не усмотрел, – отвечал Марк, вступаясь за брата.

      – Я вождь краснокожих!

      – Нет, я!

      – Мама, скажи ему!

      – Ты водишь!

      – Нет, ты! – перебивая старшего, твердил, улыбаясь, брат.

      Смех и ребячество, деревенское звездное небо.

      «Такого здесь никогда не увидишь», – подумал Марк, вспоминая давно забытое прошлое.

      Беготня и крики, шлепанье босиком по лужам под проливным дождем. Разбитые колени с прилепленным подорожником. Игра со спичками и старое дедовское ружье, которое он им показывал, рассказывая про войну.

      – Индейцы, обед готов!

      – Ма-а-ам, идем!

      Картинки прошлого проносились перед глазами музыканта. Печаль от утраты сцены – всего лишь эмоция, она несравнима с болью от потери матери.

      «Мама, мне так тебя не хватает… Вернуть бы всё назад, я бы всё отдал, только бы обнять тебя вновь…» – подумал Марк, по старой традиции присев на дорожку. Он достал из бумажника три купюры по пятьсот евро и оставил их на полочке для хозяина.

      Пора.

      Глава 2. «Понедельник»

      – План будет не из простых! – Лаврентий со звоном подбросил монетку в воздух, словно решая судьбу дорого и любимого родственника.

      – Тише! – ответила его мать и повернулась на лай собак. – Вон едет, смотри. Разоделся-то как!

      «Ну и колхоз, – подумал Марк, – и здесь я вырос… Старый фамильный дом. Спасибо брату, сохранил его в прежнем виде».

      Коробка передач на «паркинг». Высокий статный мужчина, взмах черной россыпи длинных кудрей и приветливый взгляд. Надев шляпу, Марк направился навстречу родне.

      – Привет! – хором здоровались дальние родственники, обнимая и прижимаясь друг к другу.

      – Ты не пугайся, сын у нас немного не в себе, – сказала ему на ухо Полина, жена брата.

      Лаврентий, высокий и худой юноша двадцати двух лет отроду, что-то прятал в сумочку, которая висела у него на шее. Отведя взгляд, он небрежно сплюнул и тут же затараторил:

      – Здорово, шляпник, заходи быстрее, пока не побили. Не обнимай, вдруг заметят! Сортирку, надеюсь, привез? От лопуха уже жопа горит! Тише, тише, свои, – последнюю фразу он бросил собакам, которые не переставали лаять, – фу, сказал! Не бзди! Спартак, ну-ка сиди!

      Словно ударом молнии, Лаврентий поразил нашего героя, обрушив на него с порога целый шквал нелепых вопросов и утверждений. Бессмысленные фразы, нуждающиеся в уточнении, которого не было. Марк не думал, что все так плохо.

      – Привез нам что-нибудь вкусненькое? – в один голос кричала толпа