Ковид. Вымирание. Андрей Щукин

записей в журнале две, – сообщил Леонид, отсоединившись от центральной платы люкса, – Четыре часа назад шлюз открывался наружу. Наконец, два часа назад люкс был открыт настежь и больше не закрывался.

      – Друзья, что-то не сходится, – констатировал Ян, – Данные в компьютерах и гаджетах подчищены профессионально, а логирование люкса – нет. Человек сидит спокойно два года, мастерит роботов, затем сходу кончает жизнь самоубийством. К тому же, нет предсмертной записки. Может наш технарь на ФСБ подрабатывал? Иначе чего бы они так всполошились? Ани, а ты что думаешь?

      – Да, ничего подозрительного не нашлось, но зацепка может быть в том, что отсутствует, – задумчиво произнесла Ани, пристально разглядывая рабочий стол жертвы, – Вокруг следы работы, но изделия никакого нет.

      По центру небольшой комнаты, явно выполняющей роль мастерской находился стол, уставленный загадочным инженерным оборудованием. Сходу узнавались только профессиональная паяльная станция и микроскоп. Бесчисленное количество ящичков с микросхемами, мотки проводов и ящики со всевозможными наборами инструментов дополняли пейзаж. По центру рабочей поверхности стола блестела подозрительно пустая металлическая пластина.

      Ани Гириян не являлась опытным криминалистом, но пытливый ум и два года самоотверженных переработок принесли ей опыт.

      – Предположим, что Самоделкин, как технарь с высокой квалификацией, изготовил что-то ценное, – заключила Ани Гириян, – Затем что-то пошло не так и стало причиной самоубийства или даже убийства.

      Высказанная вслух версия сразу понравилась Яну.

      – И где же оно? – с надеждой на готовый ответ, спросил Минский.

      В этот момент послышались тяжелые шаги – в люкс зашло пятеро человек. Сверкая чёрными, глянцевыми, защитными костюмами они предъявили багровые удостоверения сотрудников Федеральной Службы Безопасности. Затем приказали сдать все собранные улики и незамедлительно покинуть помещение.

      – Я должен убедиться, что ваши смартфоны не содержат фотографий места преступления, – объявил старший разведчик.

      После непродолжительных протестов полковник Валерий Котов лично осмотрел смартфоны всех присутствующих, удалив снимки и видеоролики.

      Не прошло и пяти минут, как всю группу Левандовского презрительно выставили за дверь.

      – Я предусмотрительно фотографировала прямо в Голограм, – призналась Ани и тут же отправила весь набор снимков Яну и Минскому.

      Инстаграм быстро потерял популярность после первого года изоляции. Люди меньше следили за собой и еще меньше хотели выкладывать свои однотипные фотографии. Тогда и появилось новое приложение – Гало, прозванное в народе Голограмом. Приватная переписка и закрытые информационные каналы Гало лучше всего отражали разобщенность общества.

      По дороге домой Ани Гириян пребывала в большей задумчивости, чем обычно.

      – Мне не нравятся переломы двух пальцев Дружинина, – наконец сказала она.

      – Он