Седьмая часть Тьмы. Василий Павлович Щепетнев

Алексей, – отшельники, пустынники, я интересовался. Собственно, это и натолкнуло меня на идею. Вы окажитесь за тысячи вёрст от остальных людей, вне их влияния. Что услышите вы? Как поведёте себя? Какими будете после года, проведенного там? Вам, отец Афанасий, выпало исследовать область не менее, а, может быть, более интересную, чем новый континент, хотя и новый континент тоже, и я с особенным нетерпением буду ждать вашего возвращения.

      – Я постараюсь оправдать надежды Вашего Величества, – и это обращение рассеяло иллюзию. В глазах священника он был не учёным, не исследователем, а Государем, и забывать этого не следовало. Может быть, позже, но прежде надо съесть не пуд, а хотя бы фунт соли вместе, как с Александром Васильевичем.

      Адмирал тоже почувствовал неловкость и постарался исправить положение:

      – Отец Афанасий не новичок – зимовал на Земле Николая, именно там он иссёк собственный аппендикс, показав пример самообладания и твердости духа.

      – Вот как? – Алексей по-другому взглянул на начальника Антарктической экспедиции.

      – Я учился у Бурденко, – просто объяснил священник. Невелика, мол, моя заслуга, поучитесь у Бурденко, и вы сможете то же.

      – Было тяжело? – невольно полюбопытствовал Алексей и тут же укорил себя за неуместный вопрос. Но отцу Афанасию отвечать на него было не впервой.

      – Тяжело было решиться. Аппендицит прихватил внезапно, а себя со стороны видно плохо. Чуть было не упустил время. Сама же операция… Жить хотелось.

      – Хотелось?

      – Разумеется, и сейчас хочется, Государь. Но человек порой мало ценит то, что дано ему по праву рождения, и только угроза потери заставляет осознать, как многого он может лишиться. И тогда открываешь в себе новые силы.

      К чему он это, подумал Алексей, на что намекает? Очевидно, священник тоже осознал невольную двусмысленность сказанного и запнулся. А всё-таки непохоже это на случайную обмолвку. Такой молодец три раза обдумает, прежде чем скажет, тем более – самому государю.

      – Мне остается только пожелать всем вам успеха, – пробормотал Алексей. Всё, поговорили. Поняв, что аудиенция закончилась, оба полярника откланялись. У двери адмирал замешкался, и Алексей понял, что Александру Васильевичу хочет поговорить наедине.

      – Да, Александр Васильевич, задержитесь, пожалуйста. Адмирал благодарно взглянул на него.

      – Отец Афанасий ещё молодой, но… Вы позволите говорить откровенно, Государь?

      – Разумеется…

      – Вы должны знать: многие, очень многие ждут от Вас действий. Ваши друзья – а у вас много друзей, поверьте, – готовы всемерно поддержать э-э… более активную позицию Вашего величества.

      – Я приму это к сведению, – ну, вот. Ещё один приверженец.

      – Флот – я отвечаю за свои слова, – флот не любит… нынешних.

      – Не любить одних – ещё не значит любить других.

      – Других – может быть, но Вас, Государь, флот любит.

      – Кроме военно-морского флота есть и воздушный. А также армия. Вы хотите, чтобы