У Персидской границы. Мария Чиркина

а потом понял, что всё это напрасно. Раньше он жил в саду в дупле старого тутового дерева. Я срубил то дерево, думал, что он улетит со двора. А он видишь, как умудрился? Взял да и переселился мне под самый нос, будто в отместку. Я махнул на него рукой и всё. Он не трогаеть никого, живёть себе и живёть. А то, что тюкаеть, так это сам Бог велел ему тюкать. Вот так и живём уже лет пять. Раньше, когда были там маленькие птенцы, я часто заглядывал в дупло. Темно в дупле, только одни глазки горящие видны. По глазкам и определял, сколько птенцов вылупилось. А один раз вечером подошёл к дуплу, чтобы посмотреть на них, а оттуда как выскочить змея. Я еле увернулся. Если бы хоть чуть-чуть замешкался, то прямо в глаза пустила бы свой яд. С тех пор и сам не подхожу к ним и другим не позволяю. Пусть живуть. У них своя жизнь, а у нас своя. Их вон полно у нас в селе.

      Рахиль взяла в руки поднос с тремя чашками чая и понесла в дом. Когда она возвращалась к столу, то увидела входящего во двор соседа Анания, коренастого мужчину сорока лет.

      Днём он часто проходил через двор попа, чтобы попасть на свою лавину, находившуюся на берегу реки. Но в такое позднее время он шёл туда впервые.

      – Ананий, ты куда собрался на ночь глядючи? – спросил удивлённый поп.

      – Да я пса на лавине к столбику привязал, а отвязать забыл. Боюсь, что волки ночью нападут и загрызут его, – ответил сосед.

      – Волки реже стали заходить к нам, не то, что в те года, – сказал поп.

      – А кто его знает? Вдруг возьмут да и нагрянут, – ответил сосед.

      – Оно-то верно, Ананий, только почему ты сыновей с собой не взял? – с беспокойством произнёс поп.

      – Не хочу беспокоить. Они спать пошли.

      – Смотри, Ананий, долго не задерживайся там, – заботливо произнёс поп.

      – Я мигом. Собаку отвяжу, и прибежим вместе, – ответил сосед.

      – Ананий, будешь идти обратно, не забудь калитку на крючок закрыть, – сказал поп.

      – Закрою, не сомневайся, дядя Яков, – проговорил сосед и скрылся в ночной темноте среди кустов винограда.

      Рахиль молча посмотрела вслед удаляющемуся соседу, затем прошла за ним несколько шагов и громко крикнула:

      – Ананий!

      – Ты чего, Рахиль? – отозвался сосед.

      – Вернитесь! – громко крикнула Рахиль.

      Ананий остановился, посмотрел назад, затем досадливо махнул рукой и пошёл дальше.

      – Рахиль, ты чего так забеспокоилась? Он у нас мужик проворный, мигом вернётся, – увидев встревоженную Рахиль, произнёс поп.

      – Опасно одному в такое время на речку ходить, – задумчиво произнесла Рахиль, не отрывая глаз от нависшей над садом темноты.

      – Что он – дитё малое, учить его? Давай лучше чай пить. Уж больно не люблю я чай холодный пить, – сказал поп и взял в руку сахар.

      Но Рахиль не сдвинулась с места.

      – Рахиль! – снова позвал её поп.

      Рахиль медленно пошла к столу и с задумчивым видом присела на скамейку.

      – Пей чай, Рахиль, – сказал поп, подвигая к ней блюдо с пирогами.

      – Спасибо, дядя Яков, – всё с тем же задумчивым видом произнесла Рахиль и хлебнула