Уймись, конопатая!. Алексей Мальцев

ней все заживает как на собаке, – невозмутимо сообщил бывший, не отрывая глаз от того, что происходило за окном. – Кстати, я узнавал, сегодня выпустили и твоего этого… Отелло. Так-то ему пятнадцать суток полагалось, но за хорошее поведение, видимо… Да и ты о нем наверняка похлопотала, опять же… Как его? Заривчацкий, кажется?

      – Ни за кого я не хлопотала, – не чуя под собой ног, Вика поднялась из-за стола и медленно подошла к окну. – Больно надо!

      – Значит, просто за хорошее поведение. Такое тоже случается.

      В следующую секунду она разглядела за окном на скамье в парке целующихся любовников. Коренастый брюнет обнимал хрупкую пискушу. Знакомый мохеровый шарф норовил вот-вот упасть в грязь, но Стасу, похоже, было не до него.

      Вика кое-как устояла на ногах. Быстро отвернулась от окна и прислонилась к стене. Резко почувствовала нехватку воздуха.

      – Скажи… ты знал?! – навзрыд кое-как выговорила она, потом повернулась к Красильникову, схватила за лацканы халата. – Ты знал, знал и молчал! Потому что… тебе выгодно, на руку это все! Ну, ты и…

      – Для меня это такой же сюрприз, как и для тебя, – он с трудом расцепил ее пальцы, усадил в кресло, налил из сифона воды. – Честное слово. Ну клянусь тебе! Не веришь?

      Дождалась, конопатая?! Тянула, тянула… И вытянула! Фигу с маслом! Надо было бежать в полицию!.. Может, это просто чувство вины? Он ее отколошматил, сейчас извиняется… Под твоими окнами?! Хотя – непохоже это на него. Ох, непохоже! У него было время все взвесить. «За» и «против».

      Тот же саморез знакомыми движениями начал ввинчиваться в правый висок, та же предательская слабость появилась в ногах… Невыносимо!

      «Господи, за что так жестоко? Что я тебе сделала?»

      – Эдик, сходи, пожалуйста, в закуток, – она дрожащей рукой достала из кармана ключи и протянула их бывшему. – Достань из холодильника коньяк, шоколадку… Иначе я сейчас свалюсь.

      Он уже поднялся, чтобы идти, как вдруг в кабинет постучали.

      – Виктория Юрьевна, можно? – голос Вике показался знакомым настолько, что в горле тотчас пересохло.

      Скрипнула дверь, в проеме она сквозь слезы разглядела улыбающегося Стаса с букетом синих орхидей – ее любимых цветов.

      Красильников застыл на полпути. Стас подошел к ней, опустился на колено, протянул букет:

      – Прости меня, пожалуйста.

      – Где ты достал «Ванду» у нас в городе? – прошептала она, будучи не в силах удержать подарок в руках.

      – Пусть это будет моим маленьким секретом, – он помог ей поставить цветы в вазу, стоящую на тумбочке. – Я сейчас наберу воды. Ты сиди.

      – А кто тогда сейчас обнимается там? – задал свой вопрос Красильников, все еще стоя посреди кабинета, не зная – идти ли ему за коньяком и шоколадкой или уже не нужно.

      Стас подошел к окну, взглянул, куда указывал Эдуард.

      – Это капитан Могильников. Он ее навещал в больнице у вас… Да и влюбился… Что он, не мужик?

      – А как же мой подаренный шарф? – поинтересовалась Вика, к которой постепенно возвращались силы.

      – Извини,