На Фонтанке ожидается солнечный ветер. Алиса Лунина

Шарик рванет вверх, и ничто – никакая любовь и слезы близких – его не остановит.

      Пацан все решал – куда ему. Остаться здесь или рвануть туда, в неизвестное. Металась душа…

      «Если он выживет этой ночью – будет жить!» – сказал врач. И Лина повторяла как заклинание – надо продержаться до рассвета.

      В белую ночь рассвет приходит незамеченным, но Лина его почувствовала, просто что-то разрядилось в самом воздухе, словно вот сейчас был преодолен какой-то важный рубеж, разделяющий тьму (ведь даже самая белая ночь – темна) и свет.

      Утро наступило. И детская рука, которую Лина по-прежнему держала в своей, была тепла. Мальчик выжил.

      В палату опять заглянул доктор, оперировавший ребенка. Ночью он приходил несколько раз, молча, ни о чем не спрашивая Лину, проверял своего безнадежного пациента и уходил. Он заговорил с Линой только сейчас.

      – Вы так здесь и сидели? Что вы, идите домой!

      Лина промолчала.

      Доктор внимательно посмотрел на нее. Может быть, он что-то такое понял, потому что вдруг мягко сказал:

      – Идите. Ему лучше. Он выживет.

      Пошатываясь от усталости, Лина прошла по тихому больничному коридору. В сестринской она заварила себе дешевый растворимый кофе, подошла с чашкой к окну. Долго стояла, не сделав ни глотка.

      Город просыпался. Медицинский центр оживал – мелькали машины скорой помощи, в ближайшую поликлинику потянулись больные, на солнышке щурились местные кошки. Кофе в ее чашке совсем остыл. Она вылила его в раковину, помыла чашку, сменила халат на привычные джинсы с футболкой и вышла из больницы.

      Лина понимала, что этой ночью судьба ненадолго дала ей временную отсрочку. Однако, по сути, для нее ничего не изменилось, и она по-прежнему стоит на краю бездны.

      Глава 6

      День за днем

      В чем измеряется время?

      В бессчетном количестве чашек свежесваренного крепчайшего эспрессо, в белых ночах, что долго висят над городом молочным туманом, а потом постепенно отступают, в июле, пришедшем на смену июню? В тех дорогих сердцу мгновениях и впечатлениях, что мы стараемся сохранить на пленке памяти или в том успокоении, которое вдруг, может быть, как награду, кто-то дает тебе после сильных разочарований?

      Теона чувствовала, что с течением времени она постепенно стала успокаиваться, горечь несбывшейся любви уже не казалась ей такой всепоглощающе горькой, а то, что прежде представлялось настоящим горем, заслонившим весь горизонт, все вернее съеживалось в масштабах, превращаясь в разочарование и обиду, с которыми все же можно было смириться. Она потихоньку привыкала к этому странному городу и к своей новой жизни. Теона пыталась находить радость в каждом дне, и город благоволил ей и посылал такие радости. В доме, где она жила, обнаружился выход на крышу, и Теона полюбила выходить на нее ранним утром и встречать рассвет. Внизу блестела река, вдали виднелся шпиль собора, и крыша старого петербургского дома была лучшей точкой обзора и местом для медитаций и