На Фонтанке ожидается солнечный ветер. Алиса Лунина

и просидеть там до закрытия, чтобы дождаться намеченного «часа икс».

      В больнице она поняла, что решение провести сегодняшний день как обычный было правильным – она механически выполняла свои обязанности, и привычная больничная рутина вытеснила возможные сомнения и переживания. О том, что случится вечером, Лина не думала. Она давно жила с осознанием своего предназначения – стать однажды орудием возмездия и принести себя в жертву – и шла навстречу своей трагедии спокойно, как герой древнегреческого мифа, понимающий и принимающий неотвратимость рока.

      Его привезли, когда она уже заканчивала дежурство. Увидев, что в отделении началась суета, Лина поинтересовалась у коллеги: что там?

      Доктор, тот самый, который как-то спросил ее, почему она не получила диплом, коротко, на ходу, ответил: «Шестилетнего пацана сбила машина. Травмы у парня такие, что разве что чудо поможет. Ну, ты понимаешь!»

      Формально ее смена закончилась, и она могла идти. Могла… Минута на принятие решения. Зачастую самые важные решения в нашей жизни принимаются именно так – на семь вдохов.

      Узнав, что она хочет остаться и ассистировать на операции, доктор кивнул.

      Они сделали все, что могли. Но иногда этого бывает недостаточно, вот разве что случится чудо. Но в этот раз на него, похоже, никто не надеялся.

      – Если доживет до утра – будет жить, – вздохнул доктор, когда ребенка увезли в палату реанимации.

      Но все понимали, что с такой черепно-мозговой травмой и с такими внутренними повреждениями, шансов у мальчика немного.

      – Бедные родители, – никому, как бы в пустоту, сказала Лина.

      – Да, говорят, у него никого нет. Пацан сам по себе, – откликнулась ее коллега-медсестра.

      – Как это? Разве может так быть, что шестилетний ребенок – сам по себе? – удивилась Лина.

      – Полицейские сказали, что его мать умерла два года назад и что ребенок сейчас живет с отцом, – пояснила медсестра. – Папаша там – конченый алкаш. Его хотели лишить родительских прав, да не успели. Пацан рос, как трава под забором. Он и на велосипеде мчался как бешеный, говорят, неожиданно выскочил из-за угла на дорогу, так что водитель, может, и не виноват был. Ну, полиция разберется.

      «Разберется, – про себя повторила Лина, – знаем, как они разбираются». Она вздохнула – обычно она старалась не погружаться в истории пациентов, не вовлекаться эмоционально в их несчастья, жизненные обстоятельства. Не из-за черствости и равнодушия – скорее, потому, что у нее не было ни сил, ни времени отвлекаться на что-то другое, кроме своей единственной цели. Но тут был другой, особенный случай.

      Ей давно пора было идти. На город опускался вечер, кофейня скоро закрывалась, и рок вел героя греческой трагедии к закономерному трагическому финалу.

      «Ты ничем не поможешь этому мальчику, – повторила себе Лина, – скорее всего, он умрет сегодня ночью, и с этим ничего не поделаешь». Но сама мысль о том, что этот ребенок, если ему действительно суждено умереть этой ночью, будет умирать вот так – в полном одиночестве, никому не нужный, так же, как при жизни