Татуированная любовь. Гайя Алексия

схватила Энн, но он бить ее не стал.

      – Бен! Да что с тобой такое? – ругается Энн.

      – Он снова пристал к Тигу! А еще он жирдяй.

      – Тиг уже достаточно взрослый, чтобы самому мне все рассказать, Бен. Не нужно кидать стакан в Дэйва!

      Энн и Энтон уходят вместе с Бенито и жирным Дэйвом.

      – Вы, жалкие сироты, – кричит Дэйв. – У меня есть мама, а у вас нет, сироты!

      – Твоя мать воняет говном! – орет Бенито в коридоре.

      Мне щиплет глаза. Ненавижу, когда Дэйв говорит такое. Мне хочется его ударить.

* * *

      Резко открываю глаза, но яркий солнечный свет вынуждает меня тут же закрыть их. Сердце готово выскочить из груди. Мне сложно очнуться от кошмара, который я увидел во сне: ненавижу вспоминать этого гадкого толстяка.

      Я медленно вздыхаю и, не вставая с кровати, вытираю глаза. Слезы до сих пор катились по моим щекам. Каждая слеза – это часть той ненависти и всего плохого, что есть у меня внутри. Каждый раз, как я просыпаюсь, мне нужно время, чтобы более-менее прийти в себя.

      Так хочется есть, что даже сводит живот. А еще очень хочется в туалет. Все-таки встаю с кровати и на этот раз медленно открываю глаза. Балконная дверь была приоткрыта, сквозь нее в комнату залетал легкий ветерок. Солнце светит так ярко, что приходилось щуриться.

      Иду в ванную, и тут же в моей голове всплывает образ львицы и ее футболки.

      У меня вдруг так встает, что даже пришлось остановиться и подождать, пока он успокоится.

      Да уж, определенно мой член хочет трахнуть львицу, потому что обычно со мной такого по утрам не бывает. Стоит, да, но не настолько же! Это ж так больно, твою мать!

      Я вспомнил, как этой ночью львица была совсем рядом со мной, вспомнил ее груди, в которые так и хотелось впиться зубами… Ну вот, стало еще хуже. Мне что, дрочить придется? Обычно у меня под боком всегда есть девчонка, и стоит мне только захотеть, я мог удовлетворить свое желание. Но тут… ясно, что Елена еще недостаточно готова. Конечно, она, может, и гораздо горячее Тани, но сопротивляется. Еще больше меня сводит с ума то, что она меня продолжает оскорблять. Ее вчерашняя фраза все никак не выходит у меня из головы: «Сирота-засранец…»

      Какое простенькое ругательство.

      Вздыхаю, глядя на свой член, стоящий прямо перпендикулярно к стене. Трясу его немного.

      Вот дерьмо! Только не это!

      – Привет!

      Я вздрагиваю. Кому может принадлежать этот тонкий и неприятный голос?

      Повернув голову к источнику звука, я увидел девчонку, которая стояла рядом с дверью в мою комнату, руки она положила на бедра, туго обтянутые крайне короткой мини-юбкой.

      Шлепки и верх с таким глубоким декольте, что оттуда все вываливалось, дополняли картину. У нее были темные, как у Елены, волосы, но не такие длинные, и улыбалась она слишком ослепительно для моих уставших глаз.

      Но кто же это? Неужели она видела, как я…

      Мои мысли прерывает звук льющейся в унитаз мочи.

      Мой член не любит эту девку, как и я сам.

      Ее надменная физиономия совсем меня